– Провидению было угодно, чтобы мы встретились.

Они пили сухой мартини и вели неспешную беседу. За стенами «Гранд-отеля» мартовский ветер гулял по улицам. Она не дотронулась до арахиса, картофельных чипсов и оливок, соблюдая фигуру. Он же не беспокоился о своей фигуре. Все свое внимание он уделял волосам, мажа их макассаровым маслом и надевая на голову сетку не только дома, но и в учреждении. Пианист играл модную в те дни мелодию «Прощай, прекрасная синьора».

Она – Мими Айлмер, известная тридцатилетняя актриса. Он – Джалеаццо Чиано, сын героя Первой мировой войны, который помог Муссолини прийти к власти, неудачный писатель-драматург, помощник редактора и завсегдатай богемного литературного кружка. В двадцать семь лет он стал второстепенным дипломатом, побывавшим в Рио и Буэнос-Айресе, а теперь был назначен в только что открывшееся посольство при папском престоле.

Шесть лет тому назад, находясь в туристической поездке и попав в Легхорн, его родной город, она встретилась с ним, и они полюбили друг друга.

«Ты знаешь, каким я был скептиком, – написал он ей. – Но теперь я изменился – ты научила меня познать жизнь и любовь».

В другом письме он поведал ей:

«Я более не хозяин собственной судьбы – все решаешь ты».

Она была для него «Мими кара», «Мимина», он же для нее – «Гали» и «Пупи». Она открыто говорила ему о его «ревнивости, сложности характера и эгоизме». Довольно часто у них шли разговоры о проектах Джалеаццо, его амбициях и будущем.

Однако они вскоре бурно расстались, и вот теперь, весною 1930 года, им представилась возможность встретиться в «Гранд-отеле». Он предложил немного выпить и повел разговор о бракосочетании сына короля, кронпринца Умберто, с бельгийской принцессой Марией-Джозе. Затем с улыбкой сказал ей:

– Скоро и я совершу большой шаг. Она спросила с любопытством:

– Кто-нибудь, кого я знаю? Джалеаццо покачал головой и ответил:

– Могу сказать лишь, что моя женитьба произведет сенсацию.

Мими попыталась угадать. Вряд ли это был кто-то из ватиканских кругов. Партийные боссы – тоже навряд ли. Будучи студентом, Чиано как-то громко прокомментировал:

– Может ли кто-нибудь мне сказать, кто такие фашисты? Для меня они выглядят просто шайкой преступников.

А однажды, когда они гуляли в Боргезских садах и мимо проехал дуче, прохожие отдали ему легионерский салют, Джалеаццо же невозмутимо пошел дальше.

– Почему ты не отдаешь салют своему шефу? – спросила тогда Мими.

Но он в ответ только пожал плечами.

– Не скажешь ли ты, – пошутила она, – что собираешься жениться на королевской дочери?

– Почти что, – загадочно усмехнулся Джалеаццо и еще раз повторил: – Почти.

Гордясь своим новым, сшитым на заказ утренним костюмом, дуче сказал Витторио и Бруно:

– Парни, примиритесь с этим – когда вы соберетесь жениться, такой суеты не будет. По-моему, сегодняшней церемонии вполне достаточно.

Было около пяти часов вечера 23 апреля 1930 года. Сыновья представляли себе, как он себя чувствовал. Прошло уже около шести месяцев, как семья собралась в Риме после семилетней разлуки. Благодаря любезности принца Джиованни Торлония они поселились в его большом особняке в стиле барокко по улице Виа Номентана. Вот тогда-то до них и дошли слухи, что их двадцатилетняя сестра собирается выходить замуж за дипломата Джалеаццо Чиано. И вот теперь вечеринка, которую устраивал дуче по поводу замужества дочери, должна была быть особенной. Прежде чем начать пить шампанское, четыре тысячи гостей выстроились в очередь, чтобы преподнести подарки Эдде и ее молодому супругу. Хотя Муссолини и просил префектов не увлекаться свадебными подарками, некоторые из них были просто великолепны: бритва в малахитовой шкатулке с золотом – от Папы Пия XI, золотой браслет с драгоценными камнями – от короля, дальневосточные шелковые пижамы – от Габриэля д'Аннунцио. Самыми различными белыми цветами – гладиолусами, гелиотропами, гвоздиками – были заполнены все сорок комнат дома. Их было столь много, что Рашель на следующий день отправила четыре грузовика на римское кладбище Кампо-Верано.