– Свернись, – снова пахнуло озоном и свежим ветром, и весь столовый прибор исчез. Скатерть прянула в глаза первозданной накрахмаленной белизной, и сама сложилась в аккуратный сверток под руку Добрыни.

– Ну вот, Аленушка, дорогая наша гостьюшка, накормили мы тебя, напоили. А теперь… – Добрыня запнулся и глянул на Илью.

Илья нахмурил брови, но потом решительно резанул воздух рукой.

– Что уж там, того этого… Как увидали тебя, так и… За себя скажу: коли люб я тебе, то будь мне женой. А не люб, то будь мне как доченька.

Добрыня рассерженно зыркнул на Илью Муромца.

– Ну, коли за себя теперь обычай пошел говорить, то и я скажу за себя. Будь мне женою, Аленушка. Люба ты мне статью своей девичьей, да красой, да умом-разумом, да очами своими ясными, – и Добрыня, не спуская с нее глаз, отвесил земной поклон. – Ну а нет, – голос его чуть заметно дрогнул, – то будь мне, как родная сестра.

– Да что ж это выходит, я хуже всех? – вскинулся Алеша. – Ты уж и меня, Аленушка, выслушай. Люба ты мне, и весь сказ. Будь мне женой, – и он, тряхнув русым чубом, в свою очередь отвесил Алене поклон.

– Да вы что?! – девушка как стояла, так и села обратно на скамью. – Вы же меня первый раз видите!

Красавицей себя Алена никогда не считала, даже слегка расстраивалась из-за своей немодной внешности. Невысокая, худенькая, с веснушками. Даже коса отрастала неровно и цвет у волос был какой-то невнятный. В институте у Алены были друзья среди парней, но особо она ни с кем не встречалась.

– Вы что, издеваетесь? – у Алены от обиды задрожали губы.

Добрыня закашлялся. Илья, пробубнил себе под нос:

– Говорил я им… Изобидели девку, – и смущенно потупился.

Только Алеша, безмятежно улыбаясь, смотрел на нее ясным романтическим взглядом.

– Ты, красна девица, не обижайся на нас, – пожевав ус, изрек Добрыня. – Тут в лесу все по-простому. Что на уме, то сразу и скажем, чтоб зазря не томиться. А коли никто из нас не люб тебе, так и скажи. Чай мы не басурмане какие-нибудь. Насильничать не будем.

– Да как же это… Так сразу, – забормотала Алена, совсем растерявшись.

– А мы тебя не торопим, – улыбнулся Добрыня.

– Ты сама подумай, да реши-выбери, который из нас тебе люб, – подхватил Алеша, лукаво ей подмигнув.

Алена облегченно вздохнула.

– А как решишь, так и свадебку сыграем, – продолжил вновь повеселевший Илья.

– Свадебку? Здесь? – девушка затравленно оглянулась, и тут ее осенило, – Но вы же в стольный Киев-град ехать собираетесь.

– Собираемся? – Илья, с удивлением оглянулся на своих товарищей. Добрыня самоуглубленно молчал, видимо вспоминая, собирались они или нет.

– А на кой? – простодушно спросил Алеша. – Или вы что, – он смерил подозрительным взглядом богатырей, – без меня туда собрались?

– Да это же всем известно, – совсем растерялась Алена. – Раз Илья Муромец поймал Соловья-разбойника, то отвезти его должен в стольный Киев-град, Владимиру, Красну Солнышку.

– Соловья? – засомневался Илья. – Владимиру? Чего возить-то, я прямо тут ему свистящий зуб выбью и всех дел.

– Нет, постой, Илья. Князю отвезти разбойника – дело правильное. Раз он князь, то пусть сам и судит, – поддержал вдруг Алену Добрыня.

– Знаем мы этот княжий суд. Захочет, голову велит Соловью снести, а захочет, может и отпустить просто так, – проворчал Илья.

– Но тебя-то князь точно за службу наградит, – вмешался Алеша. – И вообще, давно мы что-то в Киеве не были.

– Да… Киев… Давно… – закивали Добрыня с Ильей.

– А там и свадебку сыграть можно, коли Алена надумает, – продолжил Алеша Попович.

Девушка облегченно вздохнула. «Пока еще из этой глуши мы до Киева доберемся. Заодно и посмотрю тут все… Это ж надо, действительно в сказку попала. Ну все, все как в сказке, только по-настоящему».