– Ма-ма!!!!

Мама, конечно, приходила, сонная и сердитая.

– Олег, ты уже взрослый парень, я ведь тоже человек, я спать хочу, мне завтра на работу, ты не маленький, я устала…

– Мне страшно!

Мама лежала с ним пять минут и опять уходила. Наверное, ей казалось, что за пять минут можно успокоиться и уснуть!

Тень фикуса лежала на шторе, как силуэт многорукого чудища с далёкой и злой планеты. Олежка вылезал из-под одеяла, подбегал к окну, хватал камешек из цветочного горшка и прыгал обратно под одеяло. Камешек всегда был тёплым, будто вобрал в себя столько солнца, что даже здешняя осень ему нипочём. Олежка зажимал его в кулаке и засыпал.

День начался хуже некуда. Родители с утра поссорились, и папа ушёл на работу, хлопнув дверью, даже не сказав им «до вечера», а мама закрылась в ванной. Васёна накричала на Олежку из-за того, что он назвал её Васькой. А что ему делать? Ведь он за одиннадцать лет привык!

Олежка плёлся в школу и думал, как хорошо, что его дедушка был знаменитым инженером-железнодорожником и что его так по-человечески звали. И что в семье есть традиция называть внуков в честь дедов. Поэтому он полный дедушкин тёзка: Олег Петрович Комаров. А то назвали бы как-нибудь по-дурацки, как Васёну…

Например, Глебом. Но про Глеба лучше не думать. Потому что где Глеб, там и Наташка, а про Наташку лучше тоже не думать… И погода ещё будто издевалась над Олежкой: стояли ясные тихие дни. И он специально вышел из дома пораньше. Во-первых, чтобы не идти в школу с Васёной, а во-вторых, чтобы пройти через парк.

Под ногами шелестели листья. Похоже на прибой. То и дело то там, то тут от веток отрывался ещё один-другой лист и тихо летел, как летучая рыба, а океанский лайнер «Олег Комаров» шёл в разноцветном шуршащем море, навстречу штормам и бурям, опасностям и приключениям…

Вздохнув, Олежка вышел из парка. Бывали дни, когда школу он просто ненавидел.

– Комаров! Опять со звонком в класс заходишь? Сколько повторять, что последним в класс входит учитель, а все, кто после меня, считаются опоздавшими? Ещё раз – и я вызываю родителей.

– Вызывайте, – прошептал неслышно Олежка.

– Что ты там опять бормочешь? Так, потише, пожалуйста! Кокорин! У нас математика! А у тебя русский язык на столе.

Глеб Кокорин глянул на Ольгу Юрьевну смущёнными весёлыми глазами и полез в портфель. У Глеба всегда весёлые глаза. Родился человек на свет радоваться. Его ругают – он радуется, хвалят – тем более. Даже когда над ним смеются, он тоже хохочет. А из глаз будто солнечные лучи. Может, поэтому в него Наташка и влюбилась?

– Садимся, открываем учебники. Страница девятнадцать. Девятнадцать, Глеб, а не пять!

Олежка открыл и стал смотреть на Наташку.

У него хорошее место, удобное. Через ряд от неё и на одну парту дальше. Олежке видно её щеку, кончики длинных ресниц, часть брови, ухо, шею и волосы, убранные в конский хвост. Наташка сидит прямо, как натянутая струна…

– Страница девятнадцать, задание семь. Наташа, не отвлекайся.

Наташку никогда по фамилии не назовут. Наташку учителя любят. Все до единого, не только Ольга Юрьевна. Хотя Наташка совсем не отличница. Просто она их не боится, учителей, может подойти запросто и спросить, будто старшеклассница, но и не липнет, не подлизывается, как другие девчонки…

– Комаров, не отвлекайся, работай. Кокорин! Да что ж это такое? Только и слышно в классе: Комаров да Кокорин!

Будто они виноваты, что слышно! Не делайте замечаний, вот и не будет слышно, вечно Ольга Юрьевна к ним придирается… Задание семь. «Составьте и решите задачу…» Есть у него одна задача, такая задача, которую не решить, сколько ни бейся. Тихая Надя Щелокова, Олежкина соседка по парте, боязливо дотронулась до его локтя и глазами показала на пол. У его стула лежала записка. Олежка сбросил с парты карандаш и нырнул следом.