«Это тебя за то, что я лишила тебя поцелуя Акулины, она умышленно проиграла бы тебе партию. Я, как и ты, не люблю ходить в должниках. Уже поздно не провожай меня, пожалуйста».

Поле этого, я быстро уехал к Вале. По дороге подумал о её поведении. Ненормальная, какая – то, её поведение похоже на поведение фанатички,– окончил свой рассказ Виктор.

– Ты самое главное мне не рассказал, как её поцелуй?

Спросил я, желая сгладить наш разговор, потому что после такого рассказа просить Виктора ещё раз о встрече было бесполезно.

– Я, толком, и не понял, почувствовал только её тяжёлую мясистую грудь без бюстгальтера, да сначала лёгкое, щекотное прикосновение её бородавки, прежде, чем её влажные губы коснулись моих губ.

Так отозвался Виктор о поцелуе Лены, и попросил больше не приставать к нему со своими девицами. Он понял, что я не сбросил со счетов и Лену, и от греха подальше, ушёл в холл смотреть вечерний выпуск новостей.

Целую неделю я встречался с Акулиной, старался замолить свои грехи, по её поведению я чувствовал, что она простила меня. За день до отъезда мы распрощались, боясь вызвать подозрение у Лены, обменялись адресами, и договорились писать друг другу «до востребования» на Главпочтамт. Девчонки уехали, я с головой окунулся в учёбу. Виктор сдал свой объект на три дня позже, как я проводил девиц и тоже занялся учёбой.

Программа в семестре была тяжёлая, приходилось много чертить. Сдать шесть курсовых работ. Когда мы были в Ленинграде, последнюю фотоплёнку Виктор купил цветную, и отснял её. В основном на ней были достопримечательности Ленинграда, но были и групповые фотографии ребят. Фотографии на обычной плёнке, Виктор сделал во время каникул, и щедро дарил ребятам вторые экземпляры по их просьбе. Цветные фото тогда у нас не делали. Хорошо, что в Ленинграде Виктор не пожалел денег на цветные реактивы, для проявления пленки и бумаги, их было около десятка. Бумагу он тоже купил, две пачки. Все реактивы и бумага были импортные, с Европейских соцстран, в СССР их ещё не делали. Инструкции были на иностранных языках, и у нас не было времени их переводить. Боясь испортить пленку, Виктор отложил эту работу до лучших времён. И вот сегодня Валера Ермашов привёз от отца статью, переведённую с какого-то иностранного журнала, в ней рассказывалось, как проявлять цветные плёнки, печатать фотографии, и вслух прочитал нам. Виктор четыре часа только проявлял плёнку, и оставил сушиться её в лаборатории до утра. На завтра был выходной. Валя уехала в деревню, и Виктор загорелся желанием напечатать цветные фотографии. Он сказал:

– Это, как вы понимаете процесс долгий и опасный, нужно четко по времени менять реактивы. Каждый реактив проявляет только свой цвет, у нас семь цветов радуги их надо проявлять в определённой последовательности, а потом еще фотографии надо закрепить. Поэтому я прошу вас быть моими помощниками. Один я с этим делом не справлюсь. Желательно иметь три респиратора, три пинцета и три пары резиновых перчаток до шестнадцати часов. В это время мы сразу пообедаем, поужинаем, и уйдем в лабораторию до утра. Ели вы согласны, то начинаем искать нужные вещи сейчас.

Мы с радостью согласились, желая получить первые в институте цветные фотографии. Начали искать те предметы, которые предложил Виктор. Он сам тоже не сидел без дела. Сразу почему-то навестил Грелку, потом собрал все свои ванночки, катки, разложил нужные реактивы, и как смог причитал несколько инструкций, которые намного отличались от их описания в статье. Виктор решил пользоваться реактивами не по журналу, а по описанию в инструкции. После того, как мы отобедали, в комнату к нам пришла Грелка, она сшила нам марлевые повязки для защиты органов дыхания. Две из них она сделала по какой-то медицинской инструкции, зашила вату, пропитанную каким-то раствором. В третью она зашила чистую вату, такую маску для себя просил Виктор. Виктор проверил принесённые нами респираторы, перчатки, пинцеты и даже два противогаза, которые Валера принёс из дома. И сделал вслух своё умозаключение: