Боль, отвращение, вонь и унижение казались ей далекими и чужими, будто происходящими не с ней, а с какой-то другой, незнакомой ей девушкой про которую она мельком услышала. С девушкой однозначно недостойной и испорченной, девушкой “плохой”, заслуживающей своим поведением то, что с ней сделали. Оне же продолжала сидеть на подоконнике и пить чай, осудительно кивая головой, уверенная, что сама никогда не окажется в подобной ситуации.

Повторно кончив, бритоголовый, наконец, отпустил ее и откинулся на спину. Растянувшись на полу, он закурил, расплывшись сытой улыбкой на мокром от пота лице, изредка презрительно поглядывая на нее, как на опустошенную тарелку после сытого обеда. Она же лежала лицом вниз с закрытыми глазами: безмолвная, обнаженная и растерзанная, будто распятая на кресте, со стекающей из нутра его липкой жидкостью.

- Все? - вернувшись в реальность, сиплым, блеклым голосом спросила она, чуть приподняв голову и с ненавистью посмотрев на мучителя.

Насильник все лежал на спине и курил, пуская в воздух клубы дыма и с блуждающей улыбкой рассматривал потолок, не отвечая на ее вопрос, будто не расслышал или будто она вовсе перестала существовать.

- Все? - повторила она с нажимом, со вздохом поднявшись на колени и принявшись дрожащими руками собирать разбросанное вокруг белье и одежду.

Парень продолжал улыбаться и безмятежно курить, разглядывая лампу под потолком. Схватив юбку и оглянувшись в поисках рубашки и кителя, она уткнулась лицом в чьи-то огромные голые волосатые ноги. Подняв глаза, она увидела пьяное лицо ухмыляющегося здоровяка, полностью голого, теребящего пальцами пульсируюю сизую дубину между его ног. Его маленькие покрасневшие поросячьи глазки выглядели стеклянными, а небритая рыжая носатая морда на бычьей шее казалась маской. Позади него, спотыкаясь, торопясь и жадно поглядывая на ее обнаженное тело, стягивал с себя одежду тощий.

Она взвыла и дернулась в сторону, уклоняясь от опускающегося к ней детины, но тот обхватил ее за голову широкими лапищами, приподнял, приблизив к своему паху, и разом с бычьим стоном насадил ртом на свой конец, заполнив ее носоглотку до основания. Безуспешно всбрыкнув, она лишь замычала, задохнувшись от рвотного рефлекса и брызнувших из глаз слез. Упершись руками в его ноги, она попыталась отстраниться, но не смогла отодвинуться от него даже на сантиметр, признав бессильность против неравной силы. В отчаянье она сдавила зубами горячую, воняющую мочой дубину. Здоровяк же взревел, рванулся назад и вытащил свой подрагивающий орган, бешеными глазами осмотрел свои отросток на котором показались розовые следы от ее укуса. Потом, матерно выругавшись, он с размаху впечатал свой увесистый кулак ей в лицо, отчего ее отбросило, как кеглю в боулинге.

В голове у нее сверкнуло и зазвенело, свет погас, а голоса насильников стали звучать словно сквозь толщу воды. Ее вроде подняли, потом уронили, дернули, потянули и ткнули в живот. Далее последовали шлепки: по ягодицам и бедрам. Потом ее снова подняли и закинули на чьи-то спину. Бросили на что-то мягкое и ущипнули за грудь. Следом хлестнули по лицу так, что она пришла в чувство и открыла глаза, оказавшись в комнате парней на одной из кроватей. Цепкие руки дернули и подняли ее на колени.

Перед ней снова показался здоровяк. Он пристроился у изголовья кровати и вновь принялся просовывать ей в рот свой отросток, похожий на огромного жирного земляного червяка, крепко схватив на этот раз ее за горло, предупреждая сопротивление. Потом принялся совершать размашистые толчки, проникая все глубже, заставляя ее давиться собственными слюнями и обливаться слезами. Когда сзади пристроился тощий, она уже ослабла и опала, теряя сознание, погружаясь будто в черное бездонное болото.