- Че молчишь? Дернуть нам дашь, бля?! - повторил бритоголовый, рявкнув, доказав сюрреалистическую, но все же реальность происходящего.

Она не поняла смысл заданного вопроса и значения слова “дернуть”.

- Что? - выдохнула она.

- Трахнуть себя дашь?! - заорал бритоголовый, приблизив рябое лицо вплотную, так что она с отвращением ощутила вонь нечищенных и гнилых зубов вперемешку с водочным и сигаретным духом.

От понимания его слов она перестала дышать и окаменела еще сильнее. Только чуть открыла рот и с трудом качнула головой, похожая на сломанную куклу.

- Не дашь? Значит все таки брезгуешь…, - то ли спросил, то ли утвердительно прокомментировал он. При этом он поднял руку к ее лицу и прошелся шершавыми пальцами по лбу, щекам и шее. Потом полез ниже, уперевшись в пуговицу кителя на ее груди.

- А чем мы тебе не устраиваем? - продолжил он тихо и вкрадчиво. - У меня елда работает не хуже, чем у лейтенантика. Поверь мне, епта! Даже намного лучше! - тут он прижался к ней тазом, так что она ощутила твердь его разбухшего отростка в штанах. - Че ты ломаешься, жалко что-ли? Одному уже дала, еще троим дашь - не сломаешься. Еще сама кайфанешь! Да? Давай, чо? А?

Оцепеневшая, она смогла лишь снова чуть качнуть головой, удерживая перед собой в онемевших руках сумку, будто она могла защитить ее от насильника.

Не дождавшись ответа, он резко дернул рукой и сбросил сумку вниз. Сумка с грохотом упала под ноги, раскрылась и из нее на пол вывалились чертежи и покатились карандаши.

- Ой! - театрально улыбнулся он, не опуская взгляд и держа ее будто пригвожденной к месту парой своих глаз.

Потом он выплюнул окурок, отбросил ногой в сторону сумку и принялся одна за одной расстегивать пуговицы ее кителя. Закончив с последней, он отдернул китель, который теперь удерживался лишь за рукава, и обнажил зеленую рубашку. С рубашкой он проделал то же самое, освободив в итоге высокую полную грудь, скрытую за белоснежным бюстгальтером.

- Охренеть! - восторженно произнес он, растягивая губы в сардонической улыбке. - Вот это сисяндры! Вот это куш!

С этими словами он взялся обеими руками за бюстгальтер и рывком сорвал лямки, так что в каждой из них оказалось по одной чашечке. Бросил их на пол и с утробным рыком обхватил обнаженные груди ладонями, сначала осторожно ощупывая округлости, но наращивая напор и вскоре принялся яростно их мять и сжимать.

- Не надо…, - наконец вырвалось у нее. Она встрепенулась, будто очнувшись от гипноза, вскинула руки и оттолкнула солдата от себя.

Тот качнулся, поймал равновесие, с удивлением посмотрел на нее и криво оскалился. Потом размахнулся и обратной стороной ладони ударил ее по щеке. Она охнула и опала, а разбросанные по полу карандаши впились ей в колени.

- Вот сука! - зашипел он, накрутил вокруг руки ее длинные светлые волосы, и потащил за собой по коридору.

От боли ее наконец будто прорвало - она высоко и пронзительно завизжала и ее крик прозвучал как оглушительная звуковая бомба в гулкой пустоте коридора. Дернувшись всем телом и полоснув парня ногтями по руке, она смогла вырваться из захвата. Потом, оставаясь на четвереньках по звериному бросилась в обратную сторону, добралась до конца коридора и забилась в углу, поджав ноги и закрыв руками голову.

Его шаги приближались к ней: неторопливые и уверенные. Он подошел, шлепая босыми ногами по полу, вальяжной походкой охотника, наслаждающегося своей безграничной властью над загнанной в ловушку жертвой, которая лежит поверженная и лишенная сил, и ждет своей участи. Она же тихо скулила, спрятав лицо в колени, вздрагивая от каждого звука.