- Ну че ты так..? Эй… Красавица! Не плачь, красоту испортишь…, - он опустился к ней и принялся гладить ладонью по волосам. - Ну ладно, ладно… Погорячились и хватит. Че, не хочешь нам давать? Ты скажи как есть, че ты?

Она судорожно дернула головой.

- Хмм. Не хочешь… Что же с тобой делать, красавица, а? - гладил ее по волосам он. - Слушай, а давай так.., - вкрадчивым голосом продолжил он, будто разговаривал с лучшим другом. - Тебе отсюда просто так не уйти. Ты это понимаешь?

Девушка не ответила и не шелохнулась. Он же удовлетворительно кивнул, будто вопрос был риторическим, а ответ очевиден.

- И вот какая мысля ко мне пришла! Хорошая, рабочая мысля, я тебе скажу… Давай так. Ты дашь только мне себя дернуть, а потом мы тебя отпустим. А? Что скажешь? Охренеть я придумал, а? Я понимаю, ты наверное мне не веришь, а зря. Я свое слово держу. Слово пацана - закон! А?

Ее спина затряслась то ли от рыданий, то ли от нервного тремора.

- Ну че ты мандражируешь, красавица. Обещаю, сделаю все быстро и аккуратно, глазом не моргнешь, суну - баллон разряжу - высуну. Баста! А с пацанами порешаю насчет тебя. Ты тут не переживай, говорю же. Пацаны побузят, конечно, но я их успокою. Отвечаю! На сухую подрочат, не впервой. Пойдешь спокойно домой, к мамочке… А то жалко такую красавицу портить, если втроем будем тебя растягивать. Ладно тощий, ему много не надо и хрен у него как мизинец. Я из-за здорового боюсь, порвет он тебя как тузик грелку, потом кишки не соберешь и кровью ссать будешь. А так мы только с тобой, а? И тебе и мне польза, а? Договор? - его руки скользнули к ее затылку, спустились ниже и больно сжали шею.

Она пригнула голову еще ниже и ухватилась руками за его руку в безуспешной попытке снять крепкий захват.

- Ну бля, хорош, хорош. Дело же говорю, че ты? Соглашайся. А то пойдешь по кругу, сама на себя пеняй…

Немыслимое при других обстоятельствах предложение показалось ей вдруг допустимым. Она подняла голову и затравленно взглянула на бритоголового, на лице которого царила коронная улыбка психопата, посмотрела дальше по коридору - на стоящих поодаль на нетвердых ногах парней, которые с хищными ухмылкми наблюдали за происходящим. И, глотая слезы, обреченно кивнула головой, будто подписала себе приговор.

18. Лимб

Хищно ощерившись, он принялся за нее там же - на холодном и грязном коридорном полу. Разложил и раздел, как куклу, оставив на ней только порванные чулки. Она же обреченно закрыла глаза и позволила ему манипулировать своим телом, стараясь упорхнуть сознанием в другое место, представляя себя дома, в безопасности, на знакомом подоконнике с чашкой зеленого чая в руках.

Бритоголовый спустил штаны и трусы, обнажил кривой разбухший член и принялся жадно ощупывать шершавыми пальцами ее округлости, утробно рыча и не меняя выражение лица с застывшей улыбкой и прищуром холодных глаз. Она почти ничего не почувствовала, когда он лег на нее, придавив к полу, раздвинул ей ноги, отклячил зад и разом вошел. Ее не было лежащей обнаженной на грязном полу, жестоко насилуемой и униженной. Страдала лишь ее безжизненная оболочка, а побег же увенчался успехом. Перед ее глазами было окно за которым виднелись зеленые ветки высоких деревьев и знакомый двор с соседскими детьми, сидела она на широком подоконнике на кухне своей квартиры, держала в руках горячую чашку чая и вдыхала его аромат, который встал надежной преградой, защищая ее от смрада изо рта бритоголового и от его немытого потного тела.

Не ощущала боли и тогда, когда он принялся за яростные фрикции, терзая ее внутренности. Не сопротивлялась, когда тот, удовлетворив первый порыв, ненадолго оторвался от нее, отдышался, а потом грубо перевернул на живот, как мешок картошки, схватил ее за волосы и вошел в нее сзади.