Пилигрим
– А как вам удалось спастись?
Нет, слишком банально.
Вертится на языке фраза, одна-единственная:
– А как вам удалось спастись?
Снова стучу в дверь, уже чувствую – не откроют.
– Входите.
Вхожу. Оглядываюсь в поисках хозяина, не сразу вижу высохшего старика в углу.
– Вы… хозяин?
– Будет сейчас хозяин… чего хотели-то?
Вздрагиваю от его голоса.
– Я это… из газеты…
– Да чего это газета-то нами заинтересовалась, дел других у газеты, что ли, нет?
– Так вот шестьдесят лет назад…
– И-и-ишь, куда загнули…
Говорю как есть:
– Пилигрим.
– Ишь, ты чего вспомнили… ну, и дался вам Пилигрим этот?
Откашливаюсь:
– Сейчас мы ищем тех, кому удалось выжить во время аварии…
Айзек Валентайн, банкир.
Гуанг Вук, торговец пряностями…
И так далее.
Большой список.
Полторы тысячи человек.
Валентайн недоверчиво смотрит на список, недовольно фыркает, вычеркивает самого себя.
Снова смотрит на список.
Кто-то из них должен быть тем самым…
Кто-то…
Валентайн хмурится, а с чего он взял, что этот кто-то может быть только один, может, их там двое, трое, а то и все десять…
Корнелиус Мартин, капитан корабля…
Валентайн снова хмурится, а почему, собственно, – один, может, одна…
Начинает дописывать:
Агнес Ивенджелин, балерина.
Виртувия Винсенте, актриса.
Снова хмурится.
…Трагическое событие потрясло мир…
– Вечер добрый.
Вхожу в гостиную, вежливо кланяюсь барышне у окна, она смотрит не на меня, куда-то мимо, оборачиваюсь, тут же понимаю, что кланялся горничной, а настоящая хозяйка – вон она, дама в годах…
– Добрый, – кивает дама.
Откашливаюсь:
– Я… имел честь говорить с вашей сестрой по поводу аварии Пилигрима…
Хозяйка вздрагивает, будто от удара:
– Смеетесь?
– Ни в коей мере. Я говорил с вашей сестрой, она очень переживала, что потеряла вас… она…
Дама откашливается:
– Молодой человек, Эльза погибла.
– Но…
– Она погибла. Я могу показать вам её могилу… здесь… на фамильном кладбище…
Эльза.
Фотография миловидной девушки.
Годы жизни.
Год падения «Пилигрима».
Корабль.
Океан.
Я на палубе.
Нет, я не пассажир.
И не матрос.
Но я на палубе.
Айсберг.
Там.
В темноте ночи.
Люди его еще не видят, они увидят его слишком поздно.
Я знаю.
Я это знаю.
Невидимый луч из моей руки рассекает темноту, разрезает ледяную глыбу.
Люди не узнают об этом.
В изнеможении падаю на палубу, кто-то подхватывает меня, да что ж вы так неосторожно…
Хочу поблагодарить – замечаю что-то…
Нет, померещилось…
Нет, так и есть, темные пятна на шее человека, пятна смерти.
В отчаянии смотрю на ледяную глыбу бесконечно далеко впереди.
Отступаю вперед, – понедельник, вторник, среда, четверг, сентябрь, октябрь, ноябрь…
…притормаживаю, чуть не пролетаю нужный понедельник.
…стучу в нужную дверь.
Открывают.
Спрашиваю:
– Это вы пустили айсберг?
Не сразу понимаю, что вижу за дверью самого себя. Вспоминаю какие-то поговорки, что встреча с самим собой не к добру…
…а если конкретного человека не пустить, или крысу там какую убить… – говорю я.
Я мотаю головой:
– Не получится. Только весь корабль.
Не сдаюсь:
– А пробовали уже?
Киваю:
– Пробовали.
…гибель «Пилигрима»…
Смотрю на часы.
Жду.
Дождь моросит за окнами маленького кафе, люди спешат спрятаться с промозглой улицы, кто-то ловит такси, такси не ловится, выскакивает из сачка.
Жду.
Они должны прийти.
Я назначил им встречу.
Здесь.
В кафе.
Смотрю на визитки.
Джон Квинс.
Клерк в какой-то там конторе.
С надеждой смотрю на хорошо одетого джентльмена, вошедшего в кафе – он проходит мимо, не замечает меня, кидается к компании молодых парней, аа-а-а, сколько лет, сколько зим…
Смотрю на визитку.
Глэдис.
Фамилии не знаю.
Просто Глэдис.
Продавщица в какой-то там галантерее…
Стою на палубе.
В темноте ночи.