Он выжил.

Он набирает силу.

И теперь… никто не сделает выбор за меня.

Поттер и его святая шайка кричали в газетах, как поросята.

"Министерство бездействует", "Угроза возвращается", "Новый Орден – новая надежда".

Визг, пафос, фото в полный разворот.

А я?

Я просто сидел в кресле, пил, курил, и не знал, чью сторону ненавижу больше.

Спустя какое-то время шрамоголовый решил выйти на связь.

Не сам конечно. Слишком гордый. Подумаешь, спас меня от Азкабана – теперь, видите ли, моральное превосходство. Он нос задирает, как будто всё ещё чемпион по Квиддичу, а не главный раздражитель полумёртвых Пожирателей.

На суде я его послал.

В лоб, вместо "спасибо".

Решил, что он вытаскивает меня из жалости. А я ненавидел жалость. До рвоты.

Он действовал через Грейнджер.

Пришла сова.

Коротко, как приговор: "Открой камин."

Я охренел. Но открыл.

Даже… волновался.

Не каждый день видишь живых из прошлого, когда твоя жизнь – это восемь месяцев изоляции, пепел, виски и портреты мёртвых родственников, уставившихся на тебя, как на предателя. Некоторые из них и при жизни тебя не любили.

Стыдно, но… я дёргался. Каждый раз, когда в камине что-то потрескивало, я вскакивал, как испуганная сучка.

Ждал угрозы. Или… еще чего-то.

А пришла она.

– Орден возрождается, Малфой. Мы больше не можем позволить себе разобщённость и детские обиды. Вольдеморт не умер. Нам нужна помощь. Нам нужен ты. Ты знаешь их изнутри. Иногда – этого достаточно.

Прямая. Резкая. Холодная.

Гермиона Грейнджер.

Конечно, им была нужна моя помощь. И, вероятно, мои деньги. Моё состояние никуда не делось – а у Ордена не осталось ни меценатов, ни ресурсов, ни чёткой стратегии.

Но она добавила:

– Речь не только об этом. Ты – способный волшебник.

Я был согласен.

На фоне Поттера и Уизли я и вправду выглядел как гений. И, возможно, до сих пор был им.

Но я сказал "нет".

Потом ещё раз.

А потом напился в говно и уснул заблёванный на ковре в гостиной.

Проснулся от кошмара.

Он снова был здесь. Безносый ублюдок шатался по мэнору, как по своему дому. Пытал мать в подземельях. Голос Беллатриссы, визжащий от восторга. Кровь. Камни. Круциатус. Плач. Сломанные пальцы.

Прежний мэнор. Прежний я. Прежний кошмар.

Я сидел в постели, сжимая палочку так, что белели костяшки.

Люблю тебя, отец. Надеюсь, ты уже сгнил в Азкабане.

Если нет – мир снова не работает как надо.

После этого я сказал "да".

Второй год после Битвы за Хогвартс.

Я вошёл в штаб, как на расстрел.

Не от страха. От осознания – меня здесь ждали так же охотно, как Пожирателя на свадьбе гриффиндорцев.

Комната была забита до краёв. Кингсли Бруствер, Лонгботтом, Джинни Уизли, Джордан, Грейнджер, Поттер, Уизли и ещё пара лиц, которых я знал по статьям, взглядам через прорези маски или проклятиям, от которых увернулся в прошлом.

Поттер играл в призрака. Делал вид, что меня тут нет. Видимо, всё ещё обижается за сцену на суде.

Грейнджер стояла у стола, как всегда собранная. Взгляд короткий – нейтральный, но без вражды.

– Малфой, – кивнула она. Будто за её спиной не было войны, "грязнокровки", и проклятых семи лет.

Она была умнее нас всех вместе взятых. А это значит – чертовски опасна.

Бруствер опирался на трость. Новый лидер. Новый Орден. Те же старые раны.

– Малфой, – голос глухой, будто простуженный, но резкий. – Рад видеть в строю. Проходи. У нас мало времени.

«Рад», ага. Ложь – но сказанная вслух. А этого уже хватало.

Я прошёл вперёд. Люди расступались неохотно, как будто от меня могло заразиться само помещение. Может, так оно и есть.

Хмыкнул кто-то сбоку. Прищур, неряшливый вид. Позже узнаю: Алекс Фоули. Проблемный, но не дурак.