Британская блокада заставила свернуть хлопковый бизнес. Дяде Ричарду пришлось сказать молодому Джеймсу, что он более не может пользоваться его услугами. К счастью, Джеймс узнал о работе, которую он может получить на оптовом складе сельскохозяйственных машин в Филадельфии. В октябре маленькая семья сложила вещи и переехала еще раз.

Жизнь квакерской Филадельфии мирно текла независимо от того, была война или нет. Любимая младшая сестра Лукреции Элиза уже в течение некоторого времени встречалась с Бенджамином Ярналлом, сыном представителя одной из самых уважаемых квакерских семей Филадельфии. Они уже объявили о своих намерениях на собрании и должны были пожениться в ноябре. Так что Лукреция вернулась домой как раз вовремя, чтобы помочь шить, подрубать, печь и присутствовать на свадьбе.

Анне нужна была поддержка Лукреции. Как раз тогда, когда ее третью дочь готовы были принять в свой круг самые заметные представители филадельфийского квакерства, семье Коффинов грозил позор. Гвоздильный бизнес рухнул, и его продали, чтобы расплатиться с кредиторами. Вдобавок, Томас Коффин одолжил деньги другу, а тот прекратил платежи. Коффины задолжали около девяти тысяч долларов. Деловые партнеры Томаса подвергали сомнению его отчетность, и об этом говорил весь город.

Сердце Лукреции разрывалось. Она не могла не сочувствовать бедному отцу, который страдал и отчаянно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Но с другой стороны, далеко не в первый раз он не прислушался к здравому совету ее матери. Анна умоляла мужа не давать денег взаймы. Было несправедливо заставлять женщин печалиться от последствий решений, при принятии которых у них не было права голоса. «Вечно женщин учат полагаться на мужчин и доверять им в делах денежных, при этом рискуют женщины гораздо более, чем следовало бы, поскольку не имеют права на самостоятельные решения», – к такому выводу пришла Лукреция.

Но худшее было впереди. Из-за всех треволнений организм Томаса Коффина перестал сопротивляться болезням. В начале 1815 года он заболел тифом, оказавшись единственным членом семьи, подхватившим заразу, и через несколько быстро промелькнувших дней умер. Все свое детство Лукреция восхищалась героическим отцом. Но в то же время он всегда уезжал и оставлял ее любимую маму в стесненных обстоятельствах. И теперь он снова поступил точно так же – причем окончательно. К горю о потере отца примешивалась тревога: как теперь будет жить Анна Коффин, бедная вдова сорока пяти лет с четырьмя детьми, которых еще нужно было вырастить? Что станет с долгами? Но Анна проявила настоящий нантакетский характер, которым так восхищалась Лукреция. Она решила открыть лавку – такую же, как на Нантакете, и объявила, что принимает на себя все долги мужа, которые выплатит, но постепенно. Джеймс Мотт, чтобы восстановить доброе имя тестя, подписал вексель на три тысячи долларов. Когда Анна овдовела, она первым делом порвала этот вексель.

Сам Джеймс снова оказался без работы. В отчаянии он тоже решил открыть лавку. Но, похоже, что у Анны Коффин был талант к торговле, а Джеймс был совершенно его лишен. Ее лавка вскоре превратилась в процветающее заведение, тогда как у него, всего через два дома по той же улице, дела шли неважно. Лукреция видела, что от переутомления и тревоги он действительно заболевал. Когда ему предложили работу в банке в Нью-Йорке, она настаивала на том, чтобы он согласился, хотя это и означало еще один переезд, от которого пострадают все их вещи.

Тем временем в мыслях у нее зрело решение. Почему бы и ей не помочь? Анна в два с половиной года была очень смышленым ребенком и уже начинала понемножку писать буквы. Томми в девять месяцев произнес свои первые слова. Лукреция любила сидеть с детьми, но приходилось признать, что жизнь домохозяйки была несколько ограниченной. Часто Джеймс возвращался домой уставший, поздно вечером, как раз тогда, когда она была готова пообщаться с ним. Почему бы ей не поступить, как ее мать, и не пойти работать, чтобы увеличить семейный доход? Да и работа для нее имелась. Ребекку Банкер, племянницу ее матери, женщину средних лет, наняли, чтобы она открыла школу при квакерском собрании на Пайн-стрит. Ей нужна было помощница. Если бы Лукреция присоединилась к ней, они могли бы даже преподавать своим ученикам основы французского.