– Гав! Гав!

– Да уйми ты своего пса, Майк!

– Он никому не мешает, ни тебе, ни мне! Так что, продаешь?

– Нет, ты же ничего за него не предлагаешь!

– Ну как ничего, я предлагаю тебе хрустальный молоток, которым можно забивать только воздушные гвозди, чайник с вывернутым внутрь носиком, из которого налить чай можно только себе на колени, и волнистый теннисный стол!

– Гав! Гав!

– И где это все? Ты опять бредишь наяву, старый засранец?

– Это в некотором роде литературная гипербола, если ты понимаешь, о чем я…

Они помолчали. Мистер Глухарь наконец перестал гавкать и начал выкусывать блох из своей шерсти. Старуха Тейт брезгливо отошла на шаг назад.

– И потом, ты же только что этот замечательный велосипед получила бесплатно как военный трофей, не слишком ли это круто даже для известной на весь Техас своей рачительностью старухи Тейт?

– Черт с тобой, старый пройдоха! – сдалась Тейт. – Но только из уважения к тебе и чтобы ты не рассказывал про меня всякие гадости по всей округе! Забирай его даром, дарю! И не нужны мне твои воздушные гвозди и прочие гиперболы!

Когда Саженец переложил свои пожитки в корзину велосипеда и теперь искал, как бы пристроить туда еще и Мистера Глухаря, старуха Тейт спросила:

– А вообще, Майк, с чего ты все-таки живешь?

– Ты же прекрасно знаешь, добрая старушка Тейт. Я сажаю яблони.

– Яблони тебе супу не нальют, хитрец! Так чем ты живешь?

– Я писатель. Пишу книгу.

– Ха! В мире, где никто не умеет читать, писателем быть, верно, очень сложно!

– Не сложнее, чем в мире, где все умеют читать, но утратили способность понимать…

Жанет почему-то стало очень грустно, хотя причин грустить она не видела. Она уже со всеми тут попрощалась, поэтому она просто завела мотоцикл, и скоро поселок Орлиный Перевел утонул далеко позади в пыли и грохоте ее мотоцикла.

Жанет по кличке Наповал продолжала колесить по просторам бывшего штата Техас, когда вместе с Лигой Наемников, а когда и сама по себе. Она много раз хватала черта за хвост и глотала горящие каштаны. Она погибла в перестрелке с рейдерами где-то близ развалин Форт-Стоктона в конце 2062 года. Небольшой памятник в ее честь поставили на центральной площади в конце 2116 года, вскоре после мятежа Наследника. Город Орлиный Проход к тому времени насчитывал без малого триста тысяч жителей, здесь были военная база Коалиционной Партии Имперских Рабочих, заводской комплекс, несколько складов и бесконечные фермерские поля кругом. Святилище-Убежище Тейт до этого времени не сохранилось.

Кролик закончился третьего дня, последние сухари Джена прикончила вчера, и сейчас им оставалось только лежать под проливным дождем, укрывшись пологом палатки, да разглядывать книжку с картинками. И надеяться, что какой-нибудь нерасторопный и особенно тупой кролик в этот ненастный час не лежит в своем логове, а готовится угодить в расставленные ими силки.

Они уже много раз просмотрели все страницы потрепанного буклета, а Джена даже выучила некоторые особенно понравившиеся ей фразы. Сейчас они разглядывали последнюю страницу – гастрономический рай Стрипа. Эта страница была слегка помята, но от этого стала только выразительнее. Справа – контур знаменитого ресторана Эмилио Беневенте с его средиземноморской кухней, а слева – акварельные силуэты коктейлей, словно танцующих в своих бокалах. Бумага слегка пожелтела по краям, но, казалось, сохранила аромат кухонь всего мира, а каждая трещина и складка на этой странице – это история и летопись гастрономических искушений Лас-Вегаса.

– Там, верно, бухла остались целые горы! – мечтательно протянула Астра.