Мирей Матье. Моя судьба

Одометр послушно отсчитывает пройденные километры по автомагистрали. Трасса проходит вне городов, о них напоминают лишь таблички. Вот показался щит: «Авиньон – город пап». Может для многих этот город и ассоциируется с главами католической церкви, которые в четырнадцатом веке здесь проживали, но в моем сознании он навсегда связан только с одним именем – Мирей Матье.

Мирей… Голос моей юности, любимая певица, по твоим завораживающим песням с раскатистым грассирующим «р», а может и благодаря им, я учил французский7. Проезжаю твой родной город, где ты когда-то клеила конверты на фабрике, помогая многочисленным братьям и сестрам. Отсюда, с победы на местном радио со знаменитой песней Пиаф «Жизнь в розовом цвете» начался твой триумфальный путь в Париж. Из Золушки ты превратилась в принцессу. Ты заменила на французской эстраде недавно ушедшую звезду.

Увы, настали другие времена, и твой замечательный голос не звучит во французском эфире, но его помнят и любят в России.

Мне вспомнилось твое выступление в Москве несколько лет назад. Я думал, увижу в Кремлевском концертном зале пару сотен интеллигентных старушек, да студентов, изучающих французский язык, но ошибся. И огромный зал был битком набит, и почитатели были самые разные. Рядом со мной сидел классический «браток» с толстенной золотой цепью на шее и восторженно аплодировал.

На том концерте чуть не сломался рояль под тяжестью подаренных цветов и долго-долго рукоплескал тебе стоя зал и не отпускал…

И ты всегда отвечала взаимной любовью своим почитателям в России, не раз приезжая сюда на гастроли, не боясь, кроме столиц, бывать и в глубинке. Ты пела на Красной площади, тебе подпевал военный хор…

А еще я в юности считал, что все француженки такие красивые, как ты. Увы, я заблуждался. И теперь, после близкого знакомства с Европой и Америкой, точно знаю, где самые красивые женщины. И для этого, как оказалось, за границу ехать не надо.

Из Москвы на французскую автомагистраль меня вернула табличка с призывом проверить дистанцию до идущей впереди машины. Для этого на трассу обычно наносят большие белые «птички», по которым надо ориентироваться. На этом контрольном участке увидел нечто новое – полоски вдоль обочины. А вот и разъяснение на плакате: «Одна полоска – опасно, две – нормально».

К Лиону подъезжал ночью по неосвещенной дороге. Постоянно слепили фары встречных машин: хоть потоки и разделены, но не хватало щитков на разделительных барьерах. Жаль, хорошее дело до конца не довели.

Автомагистраль проходит через город, а он огромный – долго в черных водах Роны отражались подсвеченные желтым светом мосты, старинные здания, высотки и сама уже освещенная скоростная дорога. А ведь проезжал я город в обычный день, что же здесь творится во время праздника света в начале декабря?

За Лионом погода резко ухудшилась. Зарядил нудный дождь, временами переходящий в ливень, – все это вместе с туманом и ограничением скорости до 110 км/ч было совсем некстати спешащему на автосалон журналисту.

С ограничениями скорости приходилось считаться: за 250 километров до Парижа увидел наконец нашу практику – стоящую в засаде полицию. Наверстывать упущенное приходилось за счет «спонсоров», пристраиваясь в хвост вырвавшемуся вперед лихачу.

Вода из-под колес многочисленных фур накрывала мой Punto целиком, и я все гадал, надо ли будет потом мыть машину или нет? Прошлый опыт подсказывал, что не обязательно. Действительно, в Париже на ней был лишь легкий золотистый налет.