Снег застал их в полдень, когда они проскочили так же легко, как и предыдущие пост, а затем ещё один – Медведь понял, что сейчас будочники сильно заняты теми, кто двигался через Столец к Ладогору Снежному. Им не было дело до тех, кто ехал из Района в Район. Оставив за спиной небольшой Округ – Благодатный, въехали на территорию Сердцевинного. Огромная табличка с названием стоявшая за несколько метров до будки, была покосившейся, а краска частично облупленной. Округ со странным названием делился на пять квадратов и в каждом когда-то варили отменное пиво, делали хорошее вино и настойки. Однако, проехав заставу, Сила первым делом отметил запущенность и убитость Округа, некогда процветавшего даже зимой и в суровые снежные дни.

Хмельной квадрат, куда они свернули на большой развязки, встретил их унылой серостью. Высокие дома, терема и прочие постройки навевали тоску смертную. Затянутое серое небо уже через некоторое время заплакало крупными хлопьями снега, и видимость стала плохая. Стараясь не терять ритм движения, Сила натянул на себя одеяло и растянул над облучком полог-зонт. Снег, опускаясь на окутавшую повозку и коней тепло-ауру, таял и либо испарялся тут же, либо проникал под ворожбу тёплыми каплями.

С каким-то нехорошим сердцем и тяжёлым взглядом Сила созерцал сновавших туда-сюда людей и наездников – кареты, повозки, почтовики, – а так же агитаторов, которые закидали газетными и журнальными брошюрками, завалили тарабарщиной, и чуть не утянули из рук Вороны хроникус, который она сжимала тонкими, но цепкими пальчиками с самого утра то и дело прокручивая колёсико и выискивая новые волны. Слушала то песни, то былины, то сказания, то Петрушку-кормушку, который Силе уже надоел до чёртиков. Скоморох, как только тронулись от гостиницы, вновь закутался в одеяла и прятался под пологом в большом коконе, и лишь сдавленный храп оповещал Могильщика о том, что тот кокон ещё пока дышит.

Когда видимость совсем испортилась, Сила прижал коней и повозку к обочине, скинул поводья и потянул Ворону с Кощеем в приткнутый на углу трактир. Там сытно поели, отдали правда больше того, как если бы поели в своём Районе в простой забегаловке. Но виной тому был графинчик настойки на калине. Медведь не удержался и купил к обеду. Настойка была как и прежде хороша, но цена, однако же, была кусучая. После загрузились в повозку и готовы были уже поехать дальше, когда Кощей вдруг вспомнил, что краски ему надо бы колдунской купить. А магазин как раз был напротив них. В высоких окнах магазинчика мелькнула пышногрудая красотка. Медведь с братом спорить не стал, а Скоморох, затянув большой и толстый на тощей шее шарф, пошарил по карманам считая медные и серебряные рубли, затем выудил из мешочка пару золотых и бегом направился к магазинчику, ловко перебегая широкую улицу.

Пока Скоморох бегал за краской, снег заметно поубавил силу. В соседнем магазине, что стоял рядом с таверной, Ворона увидела что-то блескучее. Сила некоторое время смотрел на витрину, в которой блестели всякие стекляшки: бусы, серьги и прочие украшения – затем удручающе вздохнул и сполз с облучка. Кощей всё равно задерживался.

– Это что такое? – осведомился вернувшийся через некоторое время Скоморох, тыкая в Ворону пальцем. В руке Кощей держал огромный, бумажный, разрисованный цветными карандашами пакет, из которого торчали рогалики и пирожки. Вот такой Кощей Скоморох. Пойдёт за краской, принесёт хлеба.

– Бусы. Слепой что ли, – отозвался недовольно Медведь. Повозка ползла медленно, снег вновь усилился, начал раздражать. До следующей заставы осталось немного, Сила надеялся, что проскочат быстро, как до этого.