– Ты упырки купил бусы? – спросил Кощей, наверное, чтобы быть точно уверенным в том, что не слепой и не глухой. Ворона сидела рядом с Силой, таращилась на бусы, что висели у неё на шее, довольно лыбилась и сверкала жёлтыми глазищами. Кажется больше её ничто не волновало.

Медведь глянул на Кощея, затем перевёл взгляд на дорогу и дал понять, что разговор окончен. Скоморох тяжело вздохнул, пробурчал что-то несуразное и полез под полог. Не глядя на него, Ворона протянула руку и стянула из большого пакета большой рогалик, пахнущей не только сдобой, но и яблочным повидлом. Уже хотела откусить, как Кощей выдернул сдобу из цепкой ручонки Вороны, гаркнул что-то непонятное и полез дальше. Упырка зашипела, некоторое время зло щурясь, смотрела на сомкнутые половинки полога перед её носом, а потом вернулась к бусам. Ворона она и есть ворона.

Внутренний пост, что располагался между Хмельным и Стопочным, будучи в два раза меньше межрайонных и не понятно для чего и кого здесь установленный, они проехали лишь слегка притормозив. Будочник к ним так и не вышел, а полусгнивший, деревянный брус был отодвинута в сторону – быть может так он лежал уже давно, а дежурного на посту и не было вовсе. Но быть может непогода загнала под защитную крышу дружинника, ведь даже бездомные животные искали в такую пору укрытие. Сила порадовался тому, как всё удачно сложилось. Впрочем, он тут же одёрнул себя, радоваться удаче было ему не свойственно. За удачей могла прийти и не удача. Фортуна тётка капризная.

Ближе к вечеру Кощей вылез из-под полога. В одной руке он держал наполовину опустошённый пакет из булочной, в другой кружку с дымящимся чаем. Предложил чай Силе, тот отказался, но рогалик со сгущёнкой слопал.

Ближайшая гостиница была в нескольких километрах пути, Кощей сказал, что все другие заняты. Ехали до гостиницы окружным путём. Свернув с главной улицы, проехали к высокому и узкому мосту. Спустившись с деревянной горбатой громадины, проехали вдоль широкой реки. Оказались на узкой улочке, протащились по ней и свернули к парку. По Стопочному квадрату Сила когда-то давно проезжал, однако в этой его части никогда не был. Окраина Стопочного была мрачной и складывалось такое ощущение, что заброшенной совсем. Улочка повиляла меж высоких, бледных пятиэтажных зданий, между которыми стояли телеги заваленные мусорными пакетами, а затем устремилась к площадке, где над высокими открытыми воротами горбатилась большая, стариннаягрубо сделанная вывеска «Парькъ Выкъторi Иzторiкъа». Сила глянул на Кощея. В сгущающихся сумерках, наливающихся пока ещё бледным светом уличных фонарей,сквозь плотную завесу густого снега, что продолжал падать пушистыми хлопьями, профиль брата выглядел немного напряжённым. Однако Скоморох кивнул, и Сила не стал натягивать поводья.

Большая повозка прошла мимо открытых ворот легко, ещё и место осталось. Протащилась по дорожке, усыпанной галькой и лёгким снегом. Галька скрипела, и скрипел под массивными колёсами снег. Сила разглядывал парк и дивился его запущенности. Корявые деревца и кустарники были голые – оно и понятно, зима, – но некоторые из них спилены, а некоторые и просто сломаны. Проплешина, где стояли деревянные качели, большие резныефигуры разных животных, беседки и теремки для детей, были полусгнившими, лавочки и скамейки разбиты, складывалось ощущение, что их кто-то забрал на дрова. В центре этого кошмара было озерцо. Несмотря на минусовую температуру, оно не замёрзло, лишьпокрылось тонким ледком вдольбереговой кромке. От водоёма исходил лёгкий дымок и вонь. Сила понял, что чистой воды в нём нет и подавно. Кое-где стоявшие ещё целыми фонарные столбы отчасти светились лампочками.