– Это откуда? – вопросил Кощей, ткнув пальцем в Ворону.

– Оттуда, – отозвался Сила. – В час волка чёрт принёс в открытое окно. Забыли закрыть.

Кощей некоторое время таращился на Силу, а потом заявил:

– А чего не выгнал-то? Нам беда не нужна.

– Да сядь ты, – махнул на неё рукой Медведь, и Ворона соскользнула вниз так же, как и первый раз. Плюхнувшись на попу, замолчала, подтянула к груди коленки, обняла их руками, но при этом была готова дать отпор, если понадобиться. – Толку-то. Уже принесла беду, тут гони не гони, итог один. И потом, выгнал бы, она могла бы по Району шуму наделать. Голодная была. А дружинники потом всё равно к нам бы пришли. И платил бы ты штраф от заработанного вчера золота, брат Кощей.

– Это твоя доброта, брат Медведь. Это она приносит беду, – сокрушённо покачал головой Скоморох.

– Твоих нотаций мне ещё не хватало, брат Кощей, – пробасил Медведь.

– Дак не нотации то, – поморщился недовольно Скоморох. – Наблюдения. Медвежья доброта, что от папеньки-человека твоего тебе досталась, вечно в жопу немилосердную нас вгоняет. И чего эти упырки к тебе липнут. Вот что хорошее или чистое бы прилипло, так нет, то одна, то другая. А от них вечные проблемы. От них вообще проблемы, а от баб тем более. Почему к тебе не липнут какие-нибудь пышечки. Красивые, добрые пышечки. Пухленькие щёчки, пухленькие губки, пухленькие бочки, попки большие, груди наливные…

– Хватит, – недовольно рыкнул Сила. – Иди лучше яйца пожарь. Сейчас пожрём, да отведу её к Михею. Делов-то.

– Ну как скажешь, брат Медведь, – проговорил Кощей, с лёгким недоверием глядя на Силу. Затем бросил злой взгляд на Ворону. Та зашипела, взвилась снова вверх, упираясь ладонями и стопами в стены. Молодая, а чуяла опасность. Кощей Скоморох был мрачным колдуном. Сильным. Что ему испепелить молоденькую девку? Пару рун и всё. Кощей упырей не любил. Почему? Да потому. Просто не любил и причина для этого ему была не нужна. С детства к ним доверия у него не было, хотя в войске, с которым в походы хаживали, упырей тех было прилично.

Яичницу, приготовленную Кощеем, Ворона съела за один присест, при этом продолжая недоверчиво глядеть на Скомороха большими, чёрными глазами и было в этом что-то жуткое. Порой Ворона не моргала. Всё следила за ним. Иногда, когда он вставал и отходил от стола, к холодильнику или к печи, заворачивала голову так, что шейные позвонки хрустели и казалось вот-вот и сломаются. То ли боялась, то ли опасалась, то ли любопытствовала? При этом продолжала есть.

– Слушай, Кощей, – пробасил Сила, потягивая горячий чай из кружки и глядя на Ворону, которая продолжала пялиться на Скомороха и поедать пряники. – Ты ж читаешь мысли. Загляни ей в головёнку-то, может что увидишь?

– И ни хрена не буду я этого делать, брат Сила, – недовольно оскалился Кощей, глядя на неё в ответ. – Во-первых, ты сейчас отведёшь её к плешивой твари Михею и забудешь про неё, как и я, будто то дурной сон был. Во-вторых, это требует подготовки и начертания символов, а краски у меня нужной неть. Для неё нет! И третье, у меня дела. Работа.

– Ты ж вчера сказал, что в отпуске.

– Сказал, и так и будет. Но заявки на скоморошество принимал же ещё до того, как нас нанял Великий Терем. А я человек слова. Сказал, сделал. Денежку всё равно надо зарабатывать. Ибо денежка, любая, хоть алмазно-золотая, имеет свойство кончаться. А кто как не я заработает нам на штаны, да на носки?

– Вредный ты, брат Кощей.

– А ты добрый, брат Медведь, – вспылил Скоморох, переведя взгляд на Силу. – Кончай уже. Веди её к Михею и забудь об том, что ныне случилось. И кстати, позови бабку, пусть она тут веником потрясёт, беду прогонит. Она это умеет. У неё это лучше всех получается. И какого хрена ты не подумал об этом ночью? Я уверен она не спала.