Левой рукой, на уровне груди, Сурен берется за холодный край ворот, правой – за рычажок верхней задвижки. Всем телом делает рывок на себя и резким движением извлекает задвижку из тугого паза. Повторяет действие с нижней задвижкой, и только она высвобождается из тесного заточения, как ворота ухают и распускают живот, и прежде узкий световой ручей, струящийся в гараж через калитку, прорывается через основные ворота и обильно заполняет пространство до потолка.

Гараж большой и почти пустой. Можно подумать, что новый, но нет. Пол засыпан свежим гравием, колея от колес уже раскатана. Стены оштукатурены, и еще ни один гвоздь их не испортил. Потолок: деревянные балки, накрытые сверху волновым шифером. На центральной висит бечевка. Ее свободный конец не туго подвязан на высоте вытянутых рук так, чтобы край не касался крыши автомобиля. Это та самая веревка, на которой Сурен подвешивает за ноги зайцев и освежевывает их.

По левой стороне к стене прислонены четыре шины (пара новых зимних и пара чуть изношенных летних), в углу жмутся детали автомобиля. У противоположной стены двумя блоками вертикально сложены листы шифера. Сколько их точно, Сурен не вспомнит, но знает, что их должно хватить для замены крыши старого гаража. Вдоль правой стены несколько мешков с картошкой, лопаты, тяпки, ведра – все, что может пригодиться для работы в огороде.

Сурен до конца открывает правую дверцу ворот и фиксирует ее воткнутой в землю задвижкой – для подстраховки, потому что она легко ходит. Вторая дверца более надежная, поэтому ее просто толкает к стене, предварительно вернув калитку в свою нишу. На случай ветреной погоды для этой дверцы в гараже припасен кирпич.

Возвращается в машину, трогается и медленно въезжает в бокс. Зловеще ползут тени. В свете фар кружится пыль. Тормоз. Нейтральная. Ключ зажигания. Тьма.

Естественного освещения с улицы достаточно для ориентирования. В гараже сильный запах «свежих» выхлопных газов. Делает глубокий вдох. Еще один. Еще один. Чтобы легкие полностью набрались этой гадости. Ничего особенного не чувствует, хотя всегда было интересно, как это – надышаться и незаметно уснуть.

Сколько людей угорело таким образом за последнее время, мама дорогая! Вовка особенно запомнился. Он арендовал у Сурена старый гараж. В том гараже его и нашли, уснувшим в машине на переднем сиденье. Он был холодный и тяжелый. Играло радио. На капоте заветривалась закуска. Зачем завел двигатель? Взрослый ведь мужик, не мог не понимать последствий.

Или те студенты, которых нашли на 8 Марта. Обоим не больше двадцати. Она чуть младше, он чуть старше. Где им было миловаться, как не в гараже? Говорят, что они лежали в обнимку, укрывшись одной курткой. Говорят, она была сложным подростком, а его родители были против их отношений.

Сурен проделывает весь ритуал закрытия ворот в обратном недавним действиям порядке: сводит двери, тянет их на себя, вставляет нижнюю задвижку. Тянет двери еще раз на себя, вставляет верхнюю задвижку. Выходит из гаража, закрывает калитку.

Длинный сувальдный ключ с металлическим мурчанием проникает в замочную скважину и хлестко и звонко поворачивается в ее лоне влево. Сделав свою работу, ключ возвращается бочком к товарищам, укрывается теплой ладонью и прячется в правый карман куртки.

После долгой поездки ноги непослушны. Под ботинками скрипит песок. Толкается навязчивый сквозняк. Где-то на ветру скрипит безутешная железяка, пытаясь встроиться в собачий хор, доносящийся со стороны сараев.

Иногда, ночью, когда нет свидетелей, путь вдоль гаражного ряда Сурен преодолевает бегом. Дистанция около ста метров, и уклон градусов в десять. Не бог весть какое спортивное достижение, но хочется разогнать кровь, размять конечности. Вот и сейчас, чувствуя вялость в ногах, он решается пробежаться. С первых же шагов получается тяжело, не бежится.