– А сатанинская, – тихо проговорила Вика, сопоставляя в уме нечто прежде несопоставимое. – В смысле, сатанинская, если юзера считать Князем. Подожди-ка! – вдруг осенила девушку. – Как тогда обстоят дела с мододелами, которые могут менять все правила?

Тут уж Семёну было где развернуться, потому что всё свободное время он тратил на модостроение и хорошо представлял, как менять правила Архитекторов.

– О! Это во истину сатанинские эксперименты. Но, как мы выяснили, бога это не будет волновать. Я, кстати, сам иногда делаю моды. Очень интересная тема.

Вика уже давно об этом знала.

– Правда? Ух ты, мне это представляется таким сложным.

– Не всё так страшно, – надулся Семён. – По правде говоря, когда ко мне в руки попадает, скажем так, свобода применения всего заложенного в программу инструментария, то есть, когда в процессе работы над модом, действительно можешь менять почти все параметры виртуальной среды, вот тогда можно почувствовать себя тем самым Творцом изначальным, к которому потом будут взывать болванчики.

– Может, расскажешь поподробней в курилке? Заодно пиццу закажем. А то я сегодня весь день на пустой желудок.

Семён смущённо почесал затылок.

– Да и я.

Об этом Вика тоже знала.

Семён не курил, но в курилку всё-таки пошёл, потому что хотел продолжить разговор о своих увлечениях. Вика нашла правильную наживку для творца изначального, она приготовилась слушать. Слушать и спрашивать, спрашивать, спрашивать, до тех пор, пока он не станет зависим от общения с ней.

* * *

Тем временем в симуляции бурлил жизнью целый мир, в котором никто не заметил отлучившегося с поста Князя, прячущего свою личину под маской Всевышнего. И никто не слышал монолога, больше похожего на молитву, что твердил учёный, пока писал на мятом листе прощальную записку. Никто не видел, как он вкусил полёт, шагнув из окна своей квартиры, и растворился без следа, чтобы с вероятностью 2.333% возникнуть вновь в одной из будущих параллельных вселенных, чтобы в очередной раз пройти той же дорогой. И лучше бы ему никогда не узнать, как ничтожна его роль во Вселенной.

Во Вселенной, которую он запрограммирован любить.

Мы тени жителей неведомой страны,

Мы край давно покинули родной,

Вошли бесстрашно в лабиринт судьбы,

Надолго позабыв маршрут домой.

Мы странники из сказочных земель,

Оттуда мы ушли, чтоб всё забыть,

Нам тесной стала наша колыбель,

Мы дети, что решили повзрослеть.

Всю жизнь мы собираем по кусочкам

Противоядие от своего забвенья,

Мы ищем путь домой по книжным строчкам,

Мы составляем карту Возвращенья.

Там, позади, у нас дорог без счёта,

Где трудности делили пополам,

Там шум пиров, там дикая охота,

Но всё это осталось где-то там.

А на Земле мы просто отблески былого,

Глазами нашими глядим не мы.

Сквозь нас забытые герои смотрят строго

Из времени, откуда мы пришли.

Я напишу тебе свои воспоминанья,

Ты тоже вспомнишь всё, лишь раз прочтя.

Мне самому о том напомнили в сказаньях

Те странники, что были до меня.

Но день грядёт, и ты услышишь зов,

Пройдёшь тропой знакомой среди звёзд,

Небес далёких ты пронзишь покров,

Не убоявшись местных бурь и гроз.

Там ждут тебя леса до облаков,

Дворцы богов вдали увидишь ты,

Вершины гор, короны их снегов,

На тех снегах закаты жгут костры.

И ты вернёшься в дом забытых лет,

И возвратишь всё то, о чём скучал,

Там смех друзей и в доме твоём свет,

Там в очаге огонь не угасал.

Искажены воспоминания людей,

Детали смазаны, важнее суть.

Об этом помни, друг, в пучине дней

И карту Возвращения рисуй.

«Через пелену, вырываясь из плена

Остывших иллюзий и грёз,