Молчун никогда особенно не любил южные маршруты и парней с Седьмого Перекрёстка – всё в них было вроде бы знакомым, и в то же время неуловимо другим: манера езды, акцент, даже самогон в баре – из кактусов. Для «северян» они всегда были кем-то вроде шумного двоюродного братца-урода, которого привозит погостить тётка и бросает на тебя. И вот, козлина уже испортил твои силки и распугал всю дичь в округе беспорядочной стрельбой, ни во что ни разу не попав.

Правда, нельзя не признать: Седьмой уже много лет остаётся неприступной пограничной крепостью и надёжно защищает рубежи Перекрёстков. Они сумасшедшие злобные сукины дети, но именно за это обычно и ценят сторожевых псов.

Сова приумолкла и стала мрачнее обычного. Молчун случайно узнал от Стуки, что девчонку в своё время похитили именно Седьмые. Повезло, что была слишком мала: южные братья никогда не упускали возможности поразвлечься с пленницами. И всё же, она так и не смогла забыть прошлую жизнь. Молчун отметил для себя, что ей нужно преподать урок верности новой семье при случае, чтобы окончательно выбить дурь.

Дорога резко нырнула вниз, под руины старинной эстакады. От перепада высоты приятно засосало под ложечкой. Молчун дёрнул мотоцикл в сторону, подняв тучу пыли, обошёл грузовик, вильнул на обочину, чтобы проскочить мимо Стуки и поравнялся с Язвой под возмущённое гудение сигналов. Язва обернулась к Молчуну и коротко кивнула. Молчун понизил передачу и выкрутил газ до упора, быстро разорвав дистанцию с остальной кавалькадой.

Язва подошла к нему днём раньше, в баре Шестого Перекрёстка и рассказала о своих опасениях: Жара распространяется по округе с молниеносной скоростью. Дорога полнится слухами о деревнях, посёлках и целых городах, вымерших до последнего человека. Молчун понял её страхи и согласился проверять все пункты их маршрута прежде, чем группа в них войдёт. В отличие от прочих, Молчуну не грозит несчастный случай вроде того, что произошёл с покойным Боровом: мощные дуги, бронелисты, высокое ветровое стекло и, конечно, повышенная устойчивость за счёт коляски и пассажира надёжно защищают его от обезумевших зверей.

– Держи, – Молчун достал из седельного кофра самопальный противогаз из мощного респиратора и сварочных гогглов. Та быстро сообразила, что происходит и поспешила надеть защиту. Когда девчонка закончила, Молчун достал ещё один – уже настоящий, довоенный противогаз для себя. Сова проявила смекалку и придержала руль, пока её старший натягивал жутковатую маску. Закончив возиться с плотной резиной, Молчун забрал у напарницы руль и снова прибавил скорость.

– Вряд ли Жара передаётся по воздуху, – респиратор исказил голос Совы, сделал его похожим на «голос» музыкального аппарата, стоящего в баре Третьего Перекрёстка.

– Не знаем наверняка – не рискуем, – пожал плечами Молчун.

Байк взлетел на очередной пригорок и за его вершиной открылся вид на Седьмой Перекрёсток – настоящая крепость на холме у реки, обнесённая трёхметровой бетонной стеной, с шестью надвратными башнями и подъёмным мостом через реку там, где раньше был железнодорожный. Пролетев несколько метров, мотоцикл ухнул обратно на дорогу, скрежетнув подвесками.

Молчун резко осадил байк и остановил его на самой высокой точке холма. Сова привстала в коляске от любопытства, разглядывая далёкий Перекрёсток, освещённый первыми лучами восходящего солнца. На лице девушки мелькнул сперва страх, затем гнев и отвращение. Она не забыла. Её первый номер лишь ухмыльнулся про себя и расчехлил бинокль.

По стенам крепости прохаживались фигуры братьев-гвардейцев с винтовками, на одной из башен трое играли в кости. Значит, на Седьмом пока всё в прядке. Вдруг Сова похлопала Молчуна по плечу и молча указала куда-то под стены крепости. Как она смогла разглядеть что-то на таком расстоянии невооружённым глазом осталось загадкой: даже с биноклем пришлось напрячься, чтобы понять, что именно привлекло её внимание. На расстоянии от пятисот метров до километра тут и там валялись подстреленные звери и птицы с явными следами Жары. Не слишком много для паники, но и недостаточно мало, чтобы списывать со счетов.