Пока Язва дразнила торгашей, Сова вдруг оставила Молчуна и быстрым шагом направилась к пленнику. Молчун решил последовать за ней, пока та не наделала глупостей. Однако девушка остановилась так, что между ней и бойцом из Армады оказался Стука и, сложив руки на груди, стала расспрашивать его:

– Где ты научился так драться?

– Отец научил, – парень ещё не отошёл от драки и говорил через силу.

– Он ещё жив? – тот лишь отрицательно покачал головой в ответ.

– У тебя вообще остались близкие?

– Мать и сестра. Но долго без лекарств не протянут, – он помрачнел и отвернулся. Сова некоторое время тоже помолчала.

– Как тебя зовут? – вдруг спросила девушка.

– Константин, – звук собственного имени будто подействовал на парня ободряюще.

– Будешь Кот теперь. И ты – чертовски дорогая игрушка для Арены. Моя игрушка, – расхохоталась подошедшая Язва.

Ротор, который шёл вместе с ней, поднял бровь удивлённо:

– Кот? Почему так? По мне, так он больше похож на облезлого тушкана.

– Кто купит бойца по кличке Тушкан? Нет, этот парень – настоящий уличный котяра – ловкий, быстрый, драный и тупой. Всё, как я люблю, – Язва властно прихватила пленника за яйца. Тот попытался было дёрнуться, но Стука демонстративно взвёл курок. Сова почему-то надулась и отошла на пару шагов от Язвы.

– Его надо накормить и дать отлежаться – иначе никто не поверит, что он хорош, – вставил подошедший Аспид, – Он выглядит, как кусок змеиной блевотины. Я бы такого не купил.

Язва снова расхохоталась. И отпустила Кота-Константина.

– Твоя правда. Вы с Совой отведёте его к остальным и проследите, чтобы пацана привели в порядок. Вид он должен иметь товарный. А мы пока отметим нашу удачу.

Язва не глядя махнула Молчуну, Стуке и Ротору и они отправились к бару. Молчун лишь оглянулся напоследок и увидел, как Сова прямо на месте меняет Коту повязку на ране, о чём-то с ним переговариваясь под присмотром Аспида.

С рассветом они двинулись в путь, оставив Четвёртый Перекрёсток и болтающегося над его воротами в петле экс-казначея позади. Снова жара, ветер, пыль и километры Дороги впереди. По мнению многих – и Молчуна в том числе – отрезок между Четвёртым и Пятым Перекрёстками всегда был одним из самых скучных и в то же время спокойных: здесь Дорога оказалась поднята на приличную высоту над равниной при помощи насыпей и мостов и к ней не приближались ни перелески, ни руины городов и посёлков.

Километры Дороги один за другим оставались позади. Навстречу тянулись лишь караваны и отдельные машины торговцев, жаждущих нажиться на грядущем празднике в Столпе. Спустя пару часов этого безынтересного пути Сова не выдержала и нарушила закрепившийся между ней и Молчуном негласный пакт о том, чтобы избегать лишних разговоров.

– Как ты попал в банду?

Молчун пожал плечами.

– В смысле – не помнишь или не знаешь?

– Как все, – снова пожал плечами он.

– А как все? Твои родители были из банды?

– Родители погибли. Я спрятался, потом скитался и попал к Перекрёсткам.

– Разве таких большинство? – искренне удивилась Сова.

– Ты хочешь рассказать свою историю. Валяй, – усмехнулся Молчун. Он почему-то всегда знал, когда людям надо выговориться. Почему бы и нет – пусть развлечёт в дороге. Однако на следующем же Перекрёстке он купит пару колонок и восстановит свой музыкальный агрегат, который избавит его от необходимости болтать с девчонкой.

– С чего ты взял, что я… – собралась обидеться Сова. Но Молчун бросил на неё такой взгляд, что она тут же передумала кокетничать и выпендриваться, – Ладно. Моих родителей замочили Перекрёстки. Они забрали меня и брата из дома. Он был постарше и его продали. А меня решили оставить – сказали, девок стало маловато в последнее время.