Дорога длиною в 300 лет Алиса Керн
Глава 1. Бал
в честь шестнадцатилетия.
Замок баварских герцогов сиял в огнях, подобно драгоценной шкатулке , выставленная на обозрение ночному небу. Внутри, в парадном зале, звучала музыка менуэта, и пары кружились в танце, как яркие цветы, гонимые легким ветром. Лепнина на высоких потолках отбрасывала причудливые тени от пламени сотен свечей, отражавшихся в зеркалах в золоченых рамах. Аромат роз и жасмина, исходивший от пышных цветочных композиций, смешивался с легким запахом пудры и дорогих духов, создавая пьянящий коктейль, типичный для пышных балов начала восемнадцатого столетия.
Сегодня замок принимал особенно торжественный вид – праздновался шестнадцатый день рождения единственной дочери герцога Максимилиана, прекрасной Элеоноры-Софии.
В дверях зала, словно видение, возникла Она, виновница торжества. Рыжие волосы, цвета осеннего золота, обрамляли нежное лицо с тонкими чертами и большими, как лесные озера, зелеными глазами. На ней было платье из нежно-розового шелка, богато расшитое серебряными нитями и кружевами. Корсет платья, украшенный жемчугом, подчеркивал ее тонкую талию, а высокая прическа, увенчанная украшением из жемчуга, делала ее похожей на сказочную принцессу. Её взгляд искрился задором и весельем, будто бы в глубине зрачков плясали солнечные зайчики. Она излучала энергию и жизнелюбие, как яркий маяк, притягивая к себе внимание всех присутствующих. В ее улыбке читалась открытость и доброжелательность, а легкий румянец на щеках придавал ей еще больше очарования. Казалось, что она – сама жизнь, бьющая ключом, готовая поделиться своим теплом и светом со всем миром.
Зал на мгновение затих, завороженный ее появлением. Музыка продолжала звучать, но разговоры приутихли, и все взгляды устремились к Элеоноре-Софии, которая, легко ступая, двигалась к центру зала под руку с отцом, герцогом Максимилианом.
Герцог Максимилиан, высокий и статный мужчина с гордой осанкой, вел дочь к центру зала, представляя ее миру. Его лицо, обычно строгое и надменное, в этот вечер светилось отцовской гордостью и любовью.
Когда они достигли центра зала, музыка менуэта зазвучала громче, приглашая к танцу. Герцог Максимилиан нежно взял дочь за руку, и они закружились в плавном танце. Элеонора-София двигалась легко и грациозно, подобно пушинке, подхваченной легким ветерком. Ее зеленые глаза сияли от счастья.
Гости зачаровано наблюдали за танцем юной герцогини и ее отца. Присутствующие аристократы, дамы в пышных платьях, кавалеры в расшитых мундирах, придворные и гости – все были очарованы красотой и грацией Элеоноры-Софии.
Когда танец подошел к концу, зал взорвался аплодисментами. Присутствующие приветствовали юную герцогиню, выражая свое восхищение и поздравления. Элеонора-София, слегка смущенная, но счастливая, улыбалась в ответ, в знак благодарности за столь теплый приём.
В тот момент внимание герцогини привлек молодой человек, стоявший в стороне от танцующих. Вопрос о личности незнакомца в расшитом синем мундире был задан брату. Ответ последовал незамедлительно: «А, это сын барона фон Ледебура».
Юный барон Бертольд, прибывший на бал в сопровождении отца, не был знаком с герцогским семейством, однако о красоте юной герцогини был осведомлен. При близком рассмотрении она оказалась еще более прекрасной, чем в рассказах. Темные волосы оттеняли бледное лицо с тонкими чертами. Пронзительные серые глаза, казалось, скрывали бурю эмоций. Он был одет в камзол из темно-синего бархата, кюлоты и белые чулки, соответствующие моде тех лет, но его элегантность заключалась не столько в одежде, сколько в осанке и том внутреннем достоинстве, которое чувствовалось в каждом его движении.
Бертольд, наблюдая за танцующими парами, почувствовал легкую грусть. Ему был одиноко в этом зале, наполненном весельем и смехом. Внезапно его взгляд встретился с глазами герцогини. В них он увидел нечто большее, чем просто красоту. В них читались ум, доброта и какая-то внутренняя сила.
Герцогиня, заметив взгляд молодого человека, улыбнулась ему. Улыбка была легкой и приветливой, но в ней чувствовалась искренность. Бертольд почувствовал, как в груди разливается тепло. В ее зеленых глазах Бертольд увидел отражение пламени свечей и словно окунулся в зеленый омут её глаз.
Сердце Бертольда забилось с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Он почувствовал, как кровь прилила к щекам, а ладони стали влажными. Ему трудно было отвести взгляд от Элеоноры, его заворожила её красота.
Собравшись с духом, Бертольд подошел к герцогине и представился. Его голос был мягким и приятным. Герцогиня ответила на приветствие и назвала свое имя.
«Darf ich Sie um einen Tanz bitten, junge Frau?» – сказал Бертольд, склонив голову и протянув руку Элеоноре. Его голос слегка дрожал, от того был неестественен, но он надеялся, что Элеонора не заметит его волнения.
Элеонора-София улыбнулась еще шире и протянула ему руку.
"С удовольствием, господин Бертольд", – ответила она. Ее голос звучал мягко и мелодично, словно журчание ручья.
Когда их руки соприкоснулись, Бертольд почувствовал, как по его телу пробежала легкая дрожь. Он взял ее за руку и повел в центр зала. Во время танца он не мог отвести от нее глаз, боясь упустить хоть одно мгновение. Ему казалось, что он парит над землей, а музыка звучит только для них двоих.
Элеонора-София тоже была взволнована. Она чувствовала, как сердце Бертольда бьется в унисон с её. Она ловила на себе его взгляд, полный восхищения и нежности. Она чувствовала себя рядом с ним легко и свободно, казалось они были знакомы всю жизнь.
Когда танец закончился, Бертольд и Элеонора-София продолжали стоять, их глядя в глаза друг к другу. В тот миг зарождалось нечто, чья сила не была ими осознана, нечто, что навсегда изменит их судьбы.
Мать Элеоноры приблизилась, улыбкой выразив признательность юноше за первый танец её дочери. Затем, отведя Элеонору в сторону, выразила мягкое порицание: «Бал – место, где подобает соблюдать этикет, и юная герцогиня должна помнить о своем положении».
Однако, в глазах Элеоноры отражалось она не увидела смущения от замечания, в них светилось какое то иное чувство, а в глубине души вспыхнуло чувство, ранее неизведанное. Бертольд, в свою очередь, ощущал, как что-то меняется внутри него, как будто открывается новая глава его жизни.
Бал продолжался, гости веселились, но для Бертольда и Элеоноры время словно замерло. Они чувствовали, что между ними возникла невидимая связь, которая с каждой минутой становилась все крепче.
Мать Элеоноры, наблюдая за дочерью, заметила в ее взгляде искру, которая заставила ее задуматься. Она понимала, что этот танец был не просто развлечением, а началом чего-то важного.
В этот вечер началась история, которая изменит их жизни навсегда. История любви, зародившейся среди блеска и роскоши, словно хрупкий цветок, пробивающийся сквозь толщу льда. Бал в честь её 16-летия стал поворотным моментом, разделившей жизнь Элеоноры-Софии на "до" и "после". После той первой мимолетной встречи взглядов с бароном Бертольдом, мир вокруг словно перекрасился в новые, более яркие и чувственные цвета. Она по-прежнему жила в роскоши замка, окруженная заботой и вниманием, но теперь все это казалось лишь фоном, декорацией к главной мелодии ее сердца – мелодии, начавшей звучать в унисон с таинственным незнакомцем.
Когда бал подошел к концу, в сопровождении своей служанки Элеонора последовала в свои покои. Мысли Элеонор были заняты Бертольдом.
На следующий день, проснувшись рано, Элеонор вспоминала взгляд Бертольда, его слова, как завороженная она бродила по коридорам, подобно тени, полностью погруженная в свои мысли. В ушах звучала музыка их первого танца, напоминая ей о моменте, когда их взгляды впервые встретились, их руки впервые соприкоснулись.
Ночи стали для нее временем грез, когда она могла вновь и вновь переживать ту встречу, тот взгляд, ту улыбку. Она представляла себе Бертольда, его темные волосы, его пронзительные глаза, его легкую улыбку. Она слышала его голос, звучавший в ее ушах, словно нежная мелодия.
Дни тянулись медленно, словно караван, бредущий по пустыне. Она ждала каждой новой встречи, каждого случайного взгляда, каждой мимолетной улыбки .
Дни тянулись в ожидании новых встреч на приемах и балах, но каждый раз, завидев Бертольда в толпе гостей, Элеонора-София (в семье просто Элеонор) чувствовала не только радость, но и нарастающее беспокойство. Их взгляды, случайно пересекающиеся во время светской беседы, становились все более долгими и многозначительными. Слова, которыми они обменивались украдкой, теряли свою формальность и наполнялись трепетом. Сердца молодых людей тянулись друг к другу, как два магнита, но невидимая стена условностей и общественного мнения разделяла их.
Именно в эти дни Элеонора начала замечать томление в груди и бессонные ночи, полные мечтаний о таинственном бароне. Ее мир сузился до образа Бертольда, его пронзительных серых глаз, бархатного голоса, легкой улыбки, кажущейся такой редкой и драгоценной. Она стала более задумчивой, мечтательной, и даже любимые занятия – музыка и чтение – не могли полностью рассеять ее тоску.
Однажды, во время прогулки по замковому парку, Элеонора заметила знакомую фигуру в тенистой аллее. Это был Бертольд. Сердце ее забилось с удвоенной силой. Он шёл ей навстречу, и их случайная встреча в уединенном уголке сада стала первым тайным свиданием.
