Межибовскому удавалось устанавливать взаимопонимание со всеми главарями банд. Он договаривался с главарями и оговаривал выполнимые для местечка требования. Это были и сапоги, и одежда, и продовольствие, и фураж для лошадей, и размещение членов банды по квартирам. Как ни странно, это ему удавалось, хотя жители были разного достатка, а материальные требования бандитов были большими. Мне ведь известны нравы людей. Примерно так: «Почему я должен дать столько-то, а мой сосед меньше?» Благодаря стараниям и умению Межибовского время бандитизма в местечке прошло относительно благополучно.

После выздоровления я из больницы вернулась домой стриженной и невероятно худой. Так закончилось относительно благополучно мое знакомство с сыпным тифом. Но только для меня. А для семьи… эта болезнь унесла с собой троих самых дорогих мне людей. Но это будет позже.

Год 1918-й. В это время из-за гражданской войны и бандитизма частные магазины (а тогда магазины были только частными) уже не работали, и отец оказался безработным.

Деловые люди его квалификации начали ездить в города, где производили ткани, закупали там оптом товар и реализовывали его в местечке. Подключился к этому делу и отец, но у него ничего не получилось. В Добровеличковке товар у отца не продавался, и пришлось мне и ему ходить с товаром по окружающим селам и там его реализовывать. Но и здесь у него ничего не получилось. На Украине шла гражданская война, и разъезжать с большими партиями товара, да еще с повсеместным бандитизмом, стало опасно для жизни, в особенности еврею.

Пришлось перейти на мелочь. У торговцев в местечке стали покупать галантерею и разносить ее для продажи по селам и базарам. В этой торговле я уже была первенствующей. Я расстилала на земле подстилку и раскладывала на ней наш товар: нитки, иголки, гребешки, тесьму, резинки, ленты и всякую другую мелочь. У меня торговля шла довольно бойко.

Во-первых, мне помогало хорошее знание русского языка, и, во-вторых, многие крестьяне покупали у нас, а не у других потому, что знали отца по прежним временам. Отец этой торговли стеснялся, стоял в стороне и переживал. Такая торговля убивала его морально, он осунулся и на него было больно смотреть. Базары в селах открываются очень рано. Если ехать на подводе, то можно из дому выйти чуть позже. Идти около 8 км летом было еще терпимо, а зимой было очень тяжело. Тогда я очень завидовала нашему соседу, который работал в тепле и еще и песенки напевал.

А тут в семью пришла еще одна большая неприятность. Во время разгула бандитизма родители спрятали свои ценные вещи в погребе Шлемы Грабовского. Когда пришло время доставать их из этого тайника, выяснилось, что самое ценное, что у них было, обе меховые шубы, сгнили. Зима стояла суровая, и отцу необходимо было теплое пальто. Но для этого нужна была соответствующая ткань. Материал фабричного производства купить было уже невозможно, пришлось купить кустарную ткань кремового цвета, просто рядно. Но ничего не поделаешь, и наш портной пошил ему это позорное для него пальто на вате. Я уже была достаточно взрослой, чтобы ему посочувствовать. Надо было что-то делать, и эта ткань навела отца и его приятеля Ицю Кривоноса на мысль заняться кустарным производством тканей. Поехали они в город Смела – тогдашний центр производства тканей. Купили два ткацких станка и привезли с собой инструктора, показавшего им, как этими станками пользоваться. Однако, после отъезда инструктора, выяснилось, что ткать они так и не научились. Пришлось это производство прекратить. Так как станки были куплены за деньги Кривоноса, то их в разобранном виде оставили у него, как память.