«Мы должны организоваться, – продолжил Артем. – Паника нам не поможет. Мы выжили. Это чудо. И мы должны использовать этот шанс».

Он чувствовал на себе взгляды. Недоверие, страх, но и крупицы надежды. В его глазах отражалось все: усталость, проницательность, и следы пережитого стресса, легкая хмурость и напряженность в линии челюсти. Он знал, что впереди будет невыносимо тяжело. Но сейчас, глядя на этих людей, на последних представителей человечества, он понимал, что у них нет другого выбора. Только вперед.

Глава 4: Вода ушла

Затхлый, влажный воздух сдавливал грудь. Грязь чавкала под ногами с каждым шагом, тяжелыми комьями налипая на обувь, сковывая движения. Артем повел группу от разбитого самолета, оставляя за собой борозды в вязкой, бурой массе. Вокруг простиралось безмолвие, настолько глубокое, что оно, казалось, проникало в самую душу, вытесняя все звуки, все мысли, кроме одной – одиночества.

Мир был мертв. Там, где когда-то возвышались города, теперь были лишь бесформенные холмы из грязи и обломков, их очертания едва угадывались под толстым слоем грязи. Некоторые здания торчали из этой липкой массы, словно сломанные зубы гигантского черепа, их окна зияли пустотой, как глазницы, в которых давно угас свет. Контраст между прошлым величием цивилизации и ее нынешними руинами был невыносим. Небоскребы, когда-то дотягивавшиеся до облаков, теперь были лишь уродливыми, изуродованными скелетами, погребенными под десятиметровым слоем ила.

"Это… нереально", – прошептала Мария, ее голос был тонким, как нить, что вот-вот оборвется. Она провела рукой по лицу, словно пытаясь стереть увиденное.

"Реально", – глухо произнес Виктор, его обычная надменность сменилась каким-то остекленевшим ужасом. Он не пытался больше отряхнуть грязь, просто стоял, опустив руки.

Артем ощущал это физически. Запах разложения, сырости и чего-то едкого, химического, смешивался в воздухе. Он видел искореженные деревья, обрывки проводов, куски асфальта, выброшенные на грязевые отмели, словно морской мусор. Все было покрыто толстым слоем ила, который застыл, образуя неровные, скользкие поверхности. Ни единого растения, ни одного животного. Только смерть и разрушение. Казалось, что сама земля оплакивает случившееся, покрываясь траурным саваном.

Елена, пожилая учительница, тихонько всхлипывала, прикрыв рот рукой. Саша, подросток, нервно озирался по сторонам, его глаза, привыкшие к ярким огням и бесконечным потокам информации, теперь натыкались лишь на бесконечную пустоту.

Артем остановился на небольшом возвышении, откуда открывался еще более ужасающий вид. Ничего. Абсолютно ничего. Никаких признаков других выживших, никаких звуков, кроме их собственного неровного дыхания. Он ожидал найти хоть что-то, что дало бы им зацепку, хоть какой-то путь. Но мир был стерт. Картина полного одиночества давила на него, на его измученную психику. Он ощущал вес вины выжившего, которая давила, словно камень, на грудь. Почему именно он? Почему не она?

«Куда мы идем?» – вопрос прозвучал из толпы, наполненный безнадежностью.

Артем обернулся. Двадцать пар глаз смотрели на него, полных отчаяния, страха и невысказанного вопроса: что теперь? Он был пилотом гражданской авиации, привыкшим к порядку и контролю. Но здесь не было карт, не было диспетчеров, не было правил. Был только этот разрушенный мир.

«Мы должны найти что-то… что-то целое, – произнес он, его голос был сухим, но решительным. – Укрытие. И, возможно, воду. Но не здесь». Он указал на запад, где горизонт казался чуть более высоким, менее затопленным. «Туда. Может быть, там есть возвышенности, которые не так сильно занесло».