Лена понимающе кивнула, её глаза были наполнены безграничной поддержкой и тихим, глубоким пониманием.

– Мы обязательно поедем вместе, – уверенно подтвердила она, прижимаясь ещё теснее.

Поздний вечер неспешно опускался на их уютную квартиру. Андрей ощущал, как воспоминания о бабушке накрывают его подобно странной, всепоглощающей волне, наполненной одновременно бесконечной любовью, щемящей горечью и едва уловимым предчувствием чего-то неизведанного.

Ночь окутала город непроницаемой вуалью, сотканной из переплетенных теней, одиноких огней и безмолвного дыхания времени. Дождь барабанил по подоконнику за окном, создавая странную мелодию, гипнотизирующую и навязчивую. Капли неспешно скользили по стеклу, оставляя причудливые извилистые дорожки – словно незримый художник выводил свою историю тонкой кистью воды.

Андрей распластался на постели, но сознание его блуждало далеко от этой комнаты, пробираясь через запутанные лабиринты страхов и воспоминаний. Сон настиг его внезапно, но вместо желанного отдыха принес тяжелые, вязкие видения, наполненные тревогой и зловещим предчувствием.

Перед глазами возник лес – дремучий, древний, где каждый ствол казался великаном, пережившим эпохи. Деревья стояли плотной стеной, словно охраняя какую-то тайну от посторонних взглядов, а их ветви тянулись к небу подобно скрюченным пальцам старцев. Под ногами упруго пружинил мох, влажный и холодный, а воздух был пропитан ароматом сырости и гниющей листвы.

Бабушка Валентина возвышалась впереди, её фигура излучала что-то первобытное и застывшее, подобно древней статуе. Тёмные глаза смотрели сквозь Андрея, будто прозревали то, что было скрыто от взора простых смертных. Вокруг неё клубились тени – живые, подвижные, словно наделённые собственным разумом и волей. Они приближались, то вытягиваясь в жуткие человеческие силуэты, то превращаясь в размытые, бесформенные пятна.

– Андрюшенька, – голос бабушки эхом разносился отовсюду и ниоткуда, проникая в самые глубины его сознания. – Не тревожь их покой… Дом не прощает тех, кто раскрывает его тайны.

Её лицо начало трансформироваться – кожа покрылась трещинами, подобно высохшей глине, а глаза наполнились черной, текучей пустотой. Андрей отчаянно пытался сдвинуться с места, убежать, но ноги словно вросли в землю. Из-за деревьев донесся протяжный, леденящий душу стон, напоминающий вой ветра в заброшенных склепах.

– Андрей… – Голос Лены неожиданно пробился сквозь мрак, но звучал приглушенно, словно из другого измерения.

Тени стремительно сократили расстояние, а бабушка внезапно вытянула к нему руки – длинные, узловатые, с пальцами, напоминающими сучья деревьев.

– Проснись…

– Андрей! – Голос Лены стал отчетливее, а темнота вдруг разорвалась на части, словно разодранная невидимой силой.

Андрей вздрогнул всем телом и распахнул глаза. Воздух с силой ворвался в его легкие, будто он только что выбрался из морской пучины. Комнату заливал мягкий свет ночника, а рядом склонилась Лена. Её шелковистые волосы касались его щеки, а тёплые губы прижимались к его лбу, вырывая из объятий тревожного сна.

– Андрей… – прошептала она, и в её голосе звучала безграничная забота и нежность. – Это всего лишь сон. Ты в безопасности. Я рядом с тобой.

Андрей судорожно дышал, пытаясь успокоиться, но сердце продолжало колотиться, словно стремилось вырваться из грудной клетки. Лена бережно обхватила его лицо ладонями, её пальцы были прохладными и нежными, словно прикосновение утренней росы.

– Я видела, как ты метался во сне, – произнесла она, приблизившись вплотную. – Всё в порядке, слышишь? Всё хорошо.