Вскоре справа показались поля, на которых, как в экзотическом танце, колыхалась высокая трава. От пейзажа за окном в голову стали приходить позитивные мысли. Как-никак я имела опыт работы в рекламном агентстве и внушительный список волонтерских проектов. И это не считая двух лет репортерства в «Вестях Силвер-Несса». Плюс университетский диплом журналиста.

Тучи понемногу расползлись, образовав просветы, через которые проглядывало полусонное солнце. Мы ехали по проселочной дороге мимо ватных комочков овец, прижимавшихся друг к другу, чтобы согреться. Зима была не за горами.

Поля остались позади, нас окружил довольно дремучий лес. Деревья уже сбрасывали листья, которые, покачиваясь, опускались на землю, как изящные янтарные и бордовые лодочки во время отлива. Вспомнив о мочевом пузыре щенка, я решила, что пора остановиться. Чуть дальше начинался Драммонд, мы находились примерно посередине между ним и Силвер-Нессом. Идеальное место для прогулки с собакой – и надо же было так распорядиться судьбе, что именно отсюда на «Вести Силвер-Несса» надвигалось корпоративное слияние.

Я припарковалась на стоянке заброшенной поляны для пикника; стоило щелкнуть карабином, как Харли выскочила из машины и сразу потянула поводок.

– Эй, Харли, притормози!

Она остановилась, высунув язык и вопросительно глядя на меня своими шоколадными глазами.

– Да, да, сеньорита, я к вам обращаюсь.

Мы двинулись по дорожке. Я едва успевала за собакой, так ей не терпелось побегать на свободе.

Я скомандовала «сидеть», и она тут же плюхнулась передо мной на землю.

– То-то, сеньорита. – Я пошарила в кармане джинсов и извлекла оттуда свисток. – Ладно, спущу тебя с поводка, но запомни: как только свистну вот так… – для пущей наглядности я дунула в свисток, – сразу бегом ко мне, и я дам тебе вот это, поняла?

Достав из другого кармана пакет с угощением, я помахала им у Харли перед носом. Ее глаза округлились.

Родители говорили, что собака слушается уже лучше, да я и сама это подметила, когда выводила ее в парк в выходные. Она неизменно подбегала по свистку. Думаю, решающим фактором стало лакомство со вкусом арахисового масла и банана.

Я встала и осмотрелась. Сонное солнце уже клонилось к закату. В это время года Шотландия погружалась в темноту около семи вечера.

– Ну давай, беги. Скоро позову тебя обратно, так что будь готова!

Я отстегнула карабин на шлейке Харли, и та с радостным лаем помчалась по поляне. Вскоре ее шерстяная попка скрылась в траве, и я зашагала следом.

Набрав полные легкие лесного воздуха, я почувствовала умиротворение. Я никогда раньше не гуляла тут с собакой, но уверенно шла за ее пушистым хвостом, то и дело мелькавшим среди высокой травы. Ритм собственных шагов действовал успокаивающе. Здесь, пусть и на короткое время, переживания по поводу работы немного отступили.

Я вспомнила свой первый рабочий день в газете, как лезла из кожи вон, стараясь угодить; вспомнила потрепанные рождественские украшения, которые Дуг развесил в редакции, и как я настояла на том, чтобы сходить в магазин и купить новые; вспомнила свою первую заметку, промелькнувшую на первой полосе, и наши с Фрэнсис шуточки по поводу кричащих рубашек шефа… Наскакивая друг на друга, эмоции огромным комом подкатили к горлу.

Я на мгновение закрыла глаза, подставив лицо негреющим лучам заходящего солнца. «Мысли позитивно».

Небо окрасилось в живописные малиновые тона. Я глянула на часы:

– Ну, Харли, нам пора.

Я поднесла ко рту висевший на шее свисток и пронзительно свистнула.

Собака не появилась.

Я свистнула еще раз – с тем же результатом.