Нѣтъ сомнѣнія конечно, что подобное географическое открытіе должно было оказать вліяніе на маршрутъ вольницы. А такъ какъ сама она по отношенію ко всему русскому народу составляла лишь передовую часть, прокладывавшую путь другимъ, слѣдовавшимъ по ея стопамъ, предпріимчивымъ людямъ, то мало-помалу и весь потокъ русской энергіи, нацѣленный первоначальными обстоятельствами на Камчатку, долженъ былъ уклониться къ юговостоку, сначала на Амуръ, а затѣмъ и къ Жёлтому морю.

Лежавшую на этомъ пути Маньчжурію нельзя было считать серьёзнымъ препятствіемъ. Родина Чингисхана[9] и наше историческое наслѣдство, она, подобно остальной территоріи Золотой Орды, населена была сырымъ человѣческимъ матерьяломъ. Правда, маньчжурскіе тунгузы успѣли организовать государство, но вѣдь организація-то была случайная и временная, съ цѣлью похода на Китай. Образовавшаяся же послѣ завоеванія Небесной имперіи династическая связь съ послѣднею, не усиливая ни Маньчжуріи, ни Китая, ставила лишь въ трагикомическое положеніе повелителя этихъ государствъ. Выведя изъ своей вотчины всѣ ея лучшія силы, богдыханы не могли отправить обратно ни одного человѣка, ибо сами непрочно сидѣли на пекинскомъ престолѣ. Посылать же на помощь маньчжурамъ китайцевъ значило: не принеся никакой пользы дѣлу, въ то же время подорвать всё обаяніе своего военнаго могущества. Итакъ, въ результатѣ Маньчжурія могла обороняться однѣми собственными силами. Боевыя же качества маньчжурскихъ войскъ опредѣлились какъ при первой стычкѣ 150 казаковъ Хабарова съ 2.000 маньчжуровъ князя Изинея, когда въ рукопашномъ бою послѣдніе потеряли 750 человѣкъ убитыми, всѣ орудія и знамёна, такъ и въ послѣдовавшихъ бояхъ, гдѣ наши противники были неукоснительно биты, разъ только ихъ приходилось менѣе полуроты на одного русскаго.

При такихъ условіяхъ если правительство по какимъ-либо причинамъ не могло поддержать своевременно нашъ лѣвый флангъ войсками, то оно во всякомъ случаѣ должно было обратить вниманіе на тотъ фактъ, что открытіе Амура и появленіе на свѣтѣ перваго, второго и третьяго Албазиновъ совершалось не административнымъ велѣніемъ, а вотъ какою причиною: въ то время какъ въ Якутскѣ фунтъ хлѣба стоилъ 10-15 коп., въ Албазинѣ весною 1687 г. рожь и овёсъ продавались по 9 коп. за пудъ, пшеница по 12 коп., горохъ и конопляное сѣмя по 30 коп. Ѣшь – не хочу и наживайся, снабжая богатую золотомъ и мѣхами тайгу!

Эта простая и сильная, какъ сама жизнь, причина вмѣстѣ съ молодой энергіей не боявшагося препятствій и пріобрѣвшаго право пренебрежительно смотрѣть на загораживавшихъ ему путь туземцевъ народа были надёжнымъ ручательствомъ тому, что на мѣстѣ третьяго Албазина возникъ бы четвёртый, пятый и, можетъ быть, шестой, но въ концѣ концовъ русскіе люди безпрепятственно поплыли бы и въ низовья Амура, и къ верховьямъ Сунгари. Для этого требовалось только одно – самимъ не увеличивать тѣхъ преградъ, съ которыми справилась бы со временемъ народная энергія.

Къ несчастью, сдѣлавъ уже одну крупную ошибку съ посылкою на Амуръ дворянина Зиновьева, московскіе приказы придумали новую и ещё горшую. Не чувствуя силъ своего народа, не понимая совершавшихся событій и не зная поэтому, что предпринять, они при первыхъ же выстрѣлахъ въ головномъ отрядѣ отправили въ Пекинъ сначала канцеляриста Венукова, а за нимъ канцеляриста Логинова съ извѣщеніемъ, что вслѣдъ за этими гонцами ѣдетъ воевода Головинъ, чтобы съ общаго согласія положить границу между Россіею и Китаемъ, т. е. въ данномъ случаѣ провести черту, дальше которой нельзя наступать русскому народу!