– Что с тобой, Пенни? – спрашивает бабушка.

Я замечаю, что у меня на руках остались вмятины от спиралей блокнота.

– Ты… ты обратила внимание на её глаза? – шепчу я. – Ты видела?

Бабушка задумчиво хмурится.

– Её глаза? Нет, ничего особенного я не заметила. Хотя в последнее время Глэдис ведёт себя немного не так, как раньше. Когда я переехала сюда, она была повеселее.

Я смотрю на Аруша. Он пожимает плечами.

– Они же обычные, карие, разве нет?

Значит, дело всё-таки во мне. Даже бабушка их не видит.

– Ладно, проехали, – говорю я.

У меня пересохло в горле, как будто там застряло старое птичье гнездо, и мне становится трудно глотать.

Что говорить? Надо ли предупредить бабушку, и как это сделать, чтобы мои слова не звучали как полнейший бред? А что, если именно я могу спасти её? Я ведь единственная, кто видит пустые глаза. Можно ли помочь Глэдис? Но даже если я попытаюсь помочь или заговорю с кем-нибудь из этих людей с пустыми глазами, то какой в этом смысл? Это же всё равно, что выдернуть сорняк, но корень оставить в земле.

– Всё в порядке, милая? – спрашивает бабушка.

– Да, всё хорошо.

– Увидимся на следующей неделе, – говорит Аруш.

– Хорошо.

– Как ты погостила у бабушки? – спрашивает мама, когда мы возвращаемся домой.

– Хорошо.

– Всё в порядке? – добавляет она. – Ты сегодня ещё тише, чем обычно.

Всё ли в порядке? Я стараюсь не думать о глазах, о надвигающейся темноте. О бабушкином самочувствии, не беспокоит ли её сердце. О том, какое ничтожное расстояние отделяет наши с мамой ноги от усыпанного гравием, смертельно опасного асфальта, по которому мы мчимся со скоростью 65 миль в час. Об оживших лесных кошмарах и о том, что я могу сделать, чтобы остановить их, прежде чем они обрушатся на меня и разобьют мой мир на мелкие кусочки.

О том, что никто, кроме меня, их не видит.

Хорошо.

Хорошо.

Хорошо.

Я снова просыпаюсь в холодном поту. Снова очередной кошмар. Но теперь в нём был мой папа. Я шла вслед за ним в дом Творца Страха, но потом неожиданно налетел ураган, и мы оказались на скалистом пустыре, над нами клубились серые тучи, а папа бежал вверх по склону, и во сне я понимала, что крутой утёс с другой стороны холма означает неизбежную смерть. Я не могла докричаться на него. Мне не хватало сил догнать его. Он покатился, покатился, покатился вниз с холма, как раз в ту секунду, когда я протянула руку, чтобы спасти его. Но когда я выглянула из-за утёса, папы уже не было. Там, у подножия скалы, стоял кто-то другой, смотрел на меня и ухмылялся.

Сюжеты кошмаров меняются, но конец всегда один – приходит Творец Страха.

У меня перехватывает дыхание и трясутся руки. В голове до сих пор звенят отголоски его смеха. Несмотря на то, сколько раз я проходила через это, я всё равно не могу привыкнуть. Никак не могу.