– Мы… Мы ничего! – заикался Витька.

– Где вы были?

– Мы просто… Просто…

Мужчина прищурился.

– Где?!

Петька сглотнул, посмотрел на Витьку. Тот покраснел, но все же выдавил из себя:

– У старого дома…

На мгновение повисла гробовая тишина. Женщина в ужасе прикрыла рот рукой. Мужчина со злостью выдохнул:

– Какого чёрта вы туда полезли?!

Он собрался было еще что-то сказать, но тут во дворе раздались тяжелые, решительные шаги.

– Петька!

Это был дед. Он пришел быстро, будто уже знал, что что-то случилось. Его лицо было хмурым, глаза – сердитыми.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он резко, переводя взгляд с Петьки на бледного, дрожащего Мишку.

– Да они… Они в старый дом ходили! – взорвался отец Мишки. – И вот что теперь!

Дед на секунду замер. А потом стиснул челюсти.

– Иди сюда!

Он схватил Петьку за локоть и потянул прочь.

– Дед, да я…

– Молчи.

– Но мы же просто…

– Я сказал – молчи!

Хватка деда была настолько твердой, что Петька даже не пытался сопротивляться. Он только обернулся на мгновение: Витька стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу, а мать Мишки всё ещё пыталась привести в чувства своего сына. Петька сглотнул. Что-то было не так. Дед молчал всю дорогу. И от этого становилось только страшнее.

***

Петька ворочался в кровати, простыня сбилась в комок, а подушка казалась твердой, как кирпич. В комнате не было так уж темно, окна были чуть приоткрыты, и сквозняк приносил с улицы запах сырой травы и дыма.

Страх сковывал Петьку изнутри. Не такой страх, как когда лают собаки в темноте или как когда ждешь двойку за контрольную. Этот был другой – липкий, глухой, иррациональный.

Он не мог сформулировать, что именно произошло у того дома, не мог объяснить себе, почему Мишка закричал так, будто увидел что-то жуткое, но чувствовал нутром: это было что-то немыслимое. Что-то, что не возможно не испугаться.

Часы на стене с глухим щелчком отсчитали три. И вдруг издалека донёсся гул двигателя. Машина.

Петька сел в кровати. У них в деревне в это время никто не ездил. Разве что была какая-то серьезная необходимость. Он осторожно встал, натянул штаны, прошмыгнул по скрипучему полу, стараясь не разбудить бабушку, и тихо подошел к двери.

Когда он открыл ее, холодок ночного воздуха ударил в лицо.

На крыльце сидел дед. В темноте едва было видно его очертания, но тлеющая сигарета светилась в руке красной точкой. Дед не обернулся.

– Дед… – прошептал Петька. – Ты тоже не спишь?

– Нет, внучек.

Старик сделал глубокую затяжку.

– Ты слышал машину?

– Слышал. – Петька шагнул ближе. – Это кто?

Дед пожал плечами, не поворачивая головы:

– Фельдшер, наверное. Из соседнего села. Такому и среди ночи звонят.

Петька прикусил губу.

– С Мишкой всё будет хорошо?

– Утром разберёмся, – тихо ответил ему дед. – А сейчас ступай. Не тревожь душу раньше времени.

– Но я не могу спать.

– Попробуй.

Голос деда был ровным, но в нем сквозила усталость. Не физическая – другая, глубже. Петька медленно вернулся в дом. Лёг. Закрыл глаза. Но сон так и не пришёл.

***

Бабушка молча накрывала стол к завтраку. На столе появлялись одна за другой знакомые с детства тарелки – каша, варенье, хлеб, парное молоко. Всё было как всегда. Только вот атмосфера уже была другая.

Петька сидел за столом, перебирая ложкой овсянку, не притрагиваясь к ней. Бабушка то и дело косилась на него – не строго, не с упрёком, а как-то тревожно, будто боялась чего-то сказать.

– Ба… – тихо спросил он, не поднимая глаз. – Там что, всё совсем плохо?

Она остановилась, держа в руках полотенце, и посмотрела на него. В глазах её скользнуло что-то неясное – сожаление, страх, плохое самочувствие…