На улицу выскочила Зойка, с которой мы проработали три года.

– Заебался?

– Ага.

– Всё забрал?

– Абсолютно.

– Молодец. Я, может, тоже месяца через три.

– Может быть?

– Ну да… Но тут хоть стабильность. С днём рождения, кстати.

Выкинула окурок, неумело чмокнула в щёку и побежала назад. Было прохладно и подташнивало.

Дорогой Б.!

Вернувшись в город, обнаружил, что люди, с которыми я общался и даже, можно сказать, приятельствовал, сильно изменились.

Голод уже отступил, но все будто затихли в страхе – с наступлением сумерек прятались по домам, как по норам, и не выходили на улицы, молча пережёвывая полученное за день. Разговоры стали ленивы, сдержанны и пусты. Даже шумные привокзальные пьянчуги остепенились и устроились сторожами со сволочными взглядами.

Руководителем депо стал некто Аркадий Соболев, по выправке военный. Предыдущий начальник исчез, будто и не было – никто не смог внятно ответить, где он.

– Здравствуйте, Егор Павлович. Как обстановка на «Объекте 42»?

– На каком объекте?

– На строительстве восточного перегона, находящегося в вашей ответственности. Кодовое название – «Объект 42». Вам не сообщили?

– Нет. Впервые слышу.

– Бардак. Провокация. Разберёмся.

Он встал из-за стола и начал прохаживаться с заложенными за спиной руками, поглядывая на меня.

– Так что там?

– Всё идёт по плану. Первый участок прошли с опережением. За месяц сделали переправу на другой берег. Прошли второй участок до сужения. Может, вам на карте показать?

– Нет, спасибо. Продолжайте.

– Сейчас встали в мягкие грунты. Янис взял на себя прохождение участка, а я приехал, от его имени, просить «овечку» для испытаний.

Я протянул ему записку.

Соболев прочитал бегло, затем сел, закурил и прочитал ещё раз уже внимательнее.

– А что вы думаете об этом Янисе?

– В работе спорен, немного нервный, но я списываю это на прошлое. Очень, – я выделил слово, – много общается с бригадой.

– Ну, задача у него такая – общаться, но вы присмотритесь. Если вдруг что, сразу телеграфируйте.

– Ну, телеграфа у нас пока нет.

– Поработайте хорошо – и будет. А что за поп у вас там на участке?

Я растерялся, но постарался не подать виду.

– Алексей. Крестьянского происхождения. Был вовлечён в церковь с подачи отца, но с приходом советской власти полностью поменял мировоззрение. Работает за троих, несмотря на травмы. Не жалуется. Посторонних разговоров не допускает.

– Хорошо. Но вы тоже присмотритесь.

– Обязательно.

Соболев снова встал и подошёл к окну.

– «Овечку» я вам сейчас дать не могу, минимум через три недели.

– Я думаю, это вполне реальный срок. Как раз проложат отвод.

– Вам надо отдохнуть, Егор Павлович. Я премирую вас от горкома квартирой на проспекте Пролетариата – как раз вчера освободили. Ключи возьмёте у коменданта. Скажете, от квартиры Мысиковых. Бумаги оформите позже.

– Спасибо.

– Не смею задерживать.

Судьба зло подшутила: квартира оказалась в двухэтажном доме прямо напротив нашего старого. Гора чужой одежды была свалена на диване в зале. По полу разбросаны разорванные книги. В мойке на кухне, меж битых тарелок, валялся одинокий серый носок. Потратил день на то, чтобы всё лишнее вынести к дворницкой. Меня преследовало чувство, что я убил живших здесь людей.

Вечером курил на балконе, наблюдая, как в моём настоящем доме жарила рыбу какая-то уставшая тётка громадных размеров.

Ночью пошёл дождь. Проснулся от звука капающей воды – заливало дальнюю комнату. Я подставил таз, а поутру первым делом залез на чердак. На углу сгнили стропила, и крыша провалилась внутрь. Съездил в депо, выписал доски и гвозди, добыл два листа жести и остаток недели занимался восстановлением кровли.