– В каком смысле особенный?

Портье наклонилась ближе, понизив голос:

– Говорят, что там двери сами открываются. И комнаты появляются, каких раньше не было. Но Михаил Сергеевич никого не пускал, так что кто знает – может, сплетни.

– А к вам когда-нибудь люди обращались? Искали ночлег после посещения дома?

– Нет, – покачала головой портье. – Михаил Сергеевич гостей не принимал. Говорил, дом еще не готов для чужих людей. А последние годы и вовсе ни с кем не общался, только продукты в магазине покупал да книги какие-то выписывал. Много книг. Грузовик почтовый к нему каждую неделю ездил.

– Он что, библиотеку собирал?

– Не знаю. Но соседка моя, Вера Ивановна, живет недалеко от его дома. Она рассказывала, что по ночам в доме горел свет во всех окнах. А окон там… ну очень много. Больше, чем положено для обычного дома. И каждое светилось по-разному – где-то желтый свет, где-то синий, где-то вообще какой-то мерцающий.

Елена поблагодарила за информацию и поднялась в номер. Комната оказалась маленькой, но чистой. Она села на кровать и достала из сумки второе письмо дяди – то, что с сургучной печатью.

Сургуч поддался легко, словно был только что запечатан. Внутри лежал один лист, исписанный тем же размашистым почерком:

«Елена, если ты читаешь это письмо, значит, ты уже видела дом. Он понравился тебе, верно? Дом умеет нравиться. Но знай: то, что ты видела сегодня – лишь верхушка айсберга. Настоящий дом откроется тебе, когда ты останешься в нем одна. Не бойся того, что увидишь. Это части тебя самой, которые ты когда-то потеряла. Дом собирал их долгие годы, ожидая твоего прихода. Комнаты могут перемещаться и менять свое местоположение, не пугайся! Каждая комната – это путь, по которому ты могла пойти, но не пошла. Каждая дверь – это выбор, который ты не сделала. Ты поймешь, когда будешь готова. Но помни: некоторые двери ведут назад, а некоторые – вперед. И только одна ведет туда, где ты должна быть. Найди её. Твой дядя Михаил.»

Елена перечитала письмо дважды. Слова звучали как бред сумасшедшего, но что-то в них заставляло её сердце биться быстрее. Она вспомнила ощущение в доме – словно они с нотариусом осмотрели не все комнаты. Словно дом скрывал что-то важное.

Она взглянула в окно. Солнце клонилось к горизонту, но до темноты было еще несколько часов. Елена решила прогуляться по городу, изучить местность, поговорить с местными жителями. Может быть, кто-то расскажет ей больше о загадочном дяде.

Ясная Поляна оказалась совсем маленьким городком – две главные улицы, пересекающиеся в центре, небольшой рынок, почта, аптека и магазин. Люди здесь были приветливые, но осторожные. Стоило Елене назвать себя, как в глазах собеседников появлялось особое выражение – смесь любопытства и настороженности.

В продуктовом магазине продавщица, узнав, кто она такая, долго рассматривала Елену, словно искала сходство с покойным.

– Михаил Сергеевич хороший был человек, – сказала она наконец. – Тихий, вежливый. Всегда точно знал, что ему нужно. Приходил каждую среду, покупал одно и то же – хлеб, молоко, овощи, чай. Никогда не торговался, сдачу не пересчитывал. И всегда спрашивал, как дела, как здоровье. Но вот странность: последние месяцы он покупал продуктов на двоих. А жил-то один.

– На двоих?

– Ну да. Хлеба два батона брал вместо одного, молока литр вместо пол-литра. Я даже спросила – гости у вас? А он улыбнулся и говорит: скоро будут. И правда – вон вы приехали.

Елена вышла из магазина с тяжелым чувством. Складывалось впечатление, что дядя Михаил готовился к её приезду задолго до своей смерти. Но как он мог знать, что она приедет? И зачем нужно было покупать продукты на двоих, если он умер до её приезда?