– Нет, майор, ты не прав, – возразил дед, и Саша вынырнула из своих героических мыслей. – Пока не разобрались, нечего людей волновать, сеять панику…

Тут откуда-то сзади раздался звонкий любимый голос:

– Папа!

Дед обернулся, и Эмма прыгнула ему на шею. Саша думала, что дед начнет ей пенять на запоздалый выход из поезда, но он, удивительно, прижал ее к себе крепко и, забыв о своих недавних угрозах, долго целовал ее в красивое светящееся лицо.

– Папа, папа, ну ты как Брежнев, ей-богу, хватит уже. Пойдем, я хочу познакомить тебя со своим… женихом.

Только совсем крошечная пауза повисла перед словом «жених», а лицо Эммы оставалось светлым и безмятежным.

Около чемодана Эммы стоял парень, очень симпатичный, с чуть раскосыми глазами, и почему-то в одном свитере, без верхней одежды и без шапки. Правда, шея его была обмотана длинным полосатым шарфом, и на руках были теплые рукавицы.

Саша видела, что дед просто остолбенел, шокированный несанкционированным приездом молодого человека, которого к тому же вот так запросто Эмма назвала своим женихом. В семье лишь она была способна на подобные выходки, лишь она, поздний ребенок, когда дед сердился, не застывала под его гневным взглядом, как кролик перед удавом, а подходила и говорила, как только что: «Ну, папа, ну перестань…»

Парень протянул деду руку, и Саша почему-то ожидала, что дед отдаст ему честь, но дед ответил рукопожатием.

– Полковник Гринберг, – представился дед и под внимательным взглядом Эммы добавил, – Наум Леонидович.

– Здравствуйте, Наум Леонидович, – улыбаясь, сказал Эммин жених, пожимая дедову руку и отчетливо выговаривая все многочисленные звуки его длинного имени. – Меня зовут Виктор.

Эмма смотрела на него светящимся взглядом.

– А где твое пальто, Виктор? – строго спросил дед.

– У меня нет пальто. Вы знаете, в Москве совершенно нет необходимости тратиться на пальто. На Западе, знаете, некоторые ученые начали осторожно высказывать опасения по поводу глобального потепления, которое грозит нашей планете в будущем, тогда как в Москве, по-моему, оно уже наступило. Влияние Гольфстрима, а также миллионы людей и единиц транспорта поднимают температуру этого города на несколько градусов по Цельсию, по сравнению с другими населенными пунктами, расположенными на той же широте. И потом, знаете, метро…

– Метро? – переспросил дед и положил руку на плечо Эммы. Та удивленно подняла на него глаза.

– Разумеется, Москву человек может пересечь во всех направлениях, ни разу не поднявшись на поверхность земли. Спрашивается, зачем человеку пальто? Это атавизм в городе будущего.

Дед выслушал эту тираду, глядя Виктору в глаза, и очень снисходительно и дружелюбно, как Саше показалось, произнес:

– Послушай, человек, в городе будущего ты хоть в скафандре ходи, а в данный момент времени ты в тысяче верст на северо-восток от такового, так что шутки отставить, если не хочешь в будущем стать музейной реликвией вроде замороженного мамонта. Ладно, найдем тебе куртку, – дед еще раз обнял Эмму и добавил, назвав ее детским именем: – Муся, хорошо, что ты приехала, доченька… мама заждалась…

Виктор оказался удивительный. У него была совершенно необыкновенная профессия – физик-ядерщик. Саша не понимала, что это значит. Виктор объяснял терпеливо, и Саша умно кивала, пытаясь ему понравиться. Дед тоже подробно расспрашивал Виктора о работе. Выяснилось, что тот окончил МГУ и «прохлаждается» в Черноголовке, научном городке неподалеку от Москвы.

Что значит «прохлаждается»? Да всякое-разное, помогает другу с кое-какими расчетами, ничего существенного. Это официальная работа, на ставку? Нет, по дружбе. А на что он живет? А как же пробел в трудовой книжке? Вопросы деда были скрупулезны, и он задавал их основательно, полноправно: если этот собирается стать мужем его дочери, он должен твердо стоять на ногах.