Светозар пожал плечами и промолчал.

— Ясно... — скривился Негослав. — У него была постоянная половая партнерша? Невеста, сожительница?

— Нет. Насколько мне известно — нет. Редкие случайные связи. Он платил за секс. Говорил, что так проще.

— Как он проводил свободное время? Было ли какое-то хобби?

— Ездил на рыбалку.

— В квартире нет снастей, — вклинилась Дарина.

— Он хранил их в багажнике машины. Иногда перебирал тут, возле ангара.

— Он верующий? — спросил Негослав.

— Как все. Скрутку Камулу, печенье Хлебодарной. Не постился, к чашам подходил только по праздникам.

— Алкоголь, наркотики?

— У нас жесткие медкомиссии. Это бы сразу выплыло.

— Замечали ли вы за ним склонность к азартным играм?

Вопрос Светозара явно удивил, но он без запинки ответил:

— Нет. Полное равнодушие. Даже в картишки на спички никогда не перекидывался, хотя ребята часто так время убивают на дежурстве, когда вызовов нет.

— Занимал ли он у кого-нибудь деньги? Или, наоборот, ссужал в долг?

— Не замечал ничего такого. По мелочи до зарплаты все друг у друга стреляют, если потратятся. На крупные ссуды касса взаимопомощи есть. Гвидон никогда не обращался.

Дарина спросила в лоб:

— На что он тратил зарплату в таком случае? У него койка армейским одеялом застелена и две кастрюли. Из вещей — только форма. Трусы и те казенные. Машина далеко не представительского класса, не мог он столько тратить на ее обслуживание. Если у него нет волчицы с запросами выше среднего — и я не о золотишке и бриллиантах, о расходах вроде двоих детей в школу собрать — и нет пороков, которые мы уже перечислили, в шкафу или на счету должна лежать солидная заначка. Он не поднимался в квартиру, после того, как вы его предупредили.

Светозар поморщился.

— Не будем разыгрывать спектакль, — предложила Дарина. — Он купил воду, сел в машину и был таков — это показания соседа. Накопительных счетов и сберегательной книжки у него нет. Мог ли он носить с собой крупную сумму денег?

— Не знаю.

Дарина почувствовала не раздражение — разочарование. Биться в эту стену головой было бесполезно. Светозар непрошибаем. А еще — некстати, не вовремя — вспомнилось серое одеяло на койке. Расправленное, разглаженное, без единой складочки.

«Не убрал огрызок, но застелил койку? Почему? А! Мог спать, перекинувшись. На полу, возле батареи, линолеум вытерт и когтями исцарапан. Почему он не постелил себе коврик?»

Негослав поправил наушник, прислушался. Быстро встал, коснулся плеча Дарины:

— Если есть еще вопросы — задай. Нет — отнеси диктофон Болеку на расшифровку. Оформи показания. И выдвигайся в квартиру. Ребята там уже закончили, надо опечатать.

Дарина вернулась к теме постоянной любовницы и добилась только раздраженного негодования:

— Я вам уже говорил — нет у него ни любовницы, ни загородного дома!

После ухода Негослава Светозар заметно охамел, но одергивать его пока не имело смысла: авось разозлится, да проговорится.

После оформления протокола допроса они направились в квартиру подозреваемого вдвоем. Светозар увязался следом, а Дарина не спорила. Они вышли из административного здания — в густые сумерки, сдобренные пригоршнями снежной крупы. Дарина поежилась. Ее бушлат уехал в багажнике машины, вместе с Негославом, Феликсом и Романом, помчавшимися проверить сигнал с поста ДПС. Вторая машина куда-то делась — хотелось верить, что к подъезду Гвидона, а не в далекие дали. В довесок к скверной погоде, волки уже переварили негатив от появление спецподразделения и Дарине были оказаны знаки внимания в виде неумело слепленных снежков — сразу ясно, что на этих стриптиз подействовал. Светозара снежки разозлили. Он повернулся к подчиненным и зарычал. Так грозно, что Дарине первой захотелось смыться куда подальше — да, вот, хотя бы в медвежью берлогу. Отсидеться, пока Светозар не подобреет, заодно опросить свидетелей.