— Что скажешь? — после щелчка в наушнике поинтересовался Негослав.

— Надо проверить, куда он спускал деньги. Оклад майора, доплаты за суточные дежурства — это не гроши. А у него суровый холостяцкий быт, граничащий с нищетой. Ничего лишнего.

— Возможно, держал под рукой крупную сумму на побег.

— Возможно. Или игровой. Казино, покер.

— Поспрашиваем, что-то да выплывет.

— Такое впечатление, что его кто-то предупредил среди ночи, — касаясь выдвижных ящиков, проговорила Дарина. — Надо проверить, не было ли у него второго телефона.

Валявшийся на балконе огрызок портил безупречную чистоту.

«Нервно заел дурные предчувствия? Сидел в темноте, швырнул под ноги, решил, что уберет потом, а утром забыл или спешил на службу? Или бросил, потому что знал — не вернется?»

Дарина прекрасно понимала Негослава, рассчитывавшего взять подозреваемого тепленьким в квартире или в части. Преступление было совершено пятнадцать лет назад. Жить на виду, каждую минуту ожидая ареста, невозможно — произойдет неминуемый срыв. Значит, воспоминания о преступлении вытерлись постепенно, или случился провал в памяти, как при ПСТР. Подозреваемый чувствовал себя в безопасности. К побегу его подтолкнул Светозар, известивший о прилете дознавателей. Или не Светозар?

Особой разницы не было, но Дарина привыкла раскладывать все мелочи по полочкам. Она еще раз посмотрела на огрызок — не меньше десяти часов лежит, прихватило ночным морозцем — и вызвала Негослава.

— Ты просмотрел записи с камер наблюдения в части?

— Да. Что тебя интересует?

— Долго ли подозреваемый говорил со Светозаром, когда тот его предупредил?

— Чуть больше минуты. Обошлись без реверансов.

— Слишком быстрая реакция, как будто он сидел на чемодане и ждал отмашки.

— Я догадываюсь, к чему ты клонишь, — сухо ответил Негослав. — Да, надо было отправить приказ об аресте. Что дальше? Напишешь докладную о моей халатности?

— Типун вам на язык, господин полковник! — с чувством пожелала Дарина. — Просто тут яблочный огрызок на балконе брошен среди сверкающей чистоты. Не вписывается в мозаику.

— Даруся, — Негослав смягчился. — Не будем тратить время на пустяки. Надо выяснить, куда он побежал. Это самое главное. Я сейчас начну допрашивать Светозара. Если хочешь — присоединяйся.

— Буду через пятнадцать минут. По пути загляну в магазинчик возле дома. Подозреваемый купил воду. Наверняка его там знают, смогут сказать, был ли он возбужден или расстроен.

— Непохоже, — отозвался Негослав. — Судя по записям с камер, покинул часть с невозмутимым выражением лица. Подходи, жду.

Дарина повернулась к эксперту:

— Что можешь сказать? Навскидку?

— Отпечатки пальцев Вишневецкого, — ответил тот. — На всех поверхностях. Очень характерный шрам на указательном пальце правой руки. Ни одного отпечатка, соответствующего дактилоскопической карте курсанта Яблоновского, которая хранилась в архивах Академии ВДВ. Заключение будет готово завтра.

— Обязательно добавь, что в дактилоскопической карте лейтенанта Яблоновского, созданной в Лисогорске тринадцать лет назад, уже другие отпечатки. Отпечатки Вишневецкого.

— Не учи ученого.

— Мне нужно, чтобы в заключении были четко расписаны даты, — терпеливо объяснила Дарина. — Нам надо установить, когда именно произошла подмена личности. Иначе прокурор с меня голову снимет. Не хочу лишний раз взыскание получать.

— По всем признакам ясно, что не вчера он под чужой фамилией всплыл, — фыркнул эксперт.

— Распиши по пунктам, — почти попросила Дарина. — А то потом придется дополнительные заключения добавлять. Работайте, я в часть.

Продавец в магазине сразу опознал Гвидона по фотографии — Дарина предусмотрительно захватила ее из квартиры, в ящике валялись относительно свежие, на нынешнее удостоверение.