В улус мы добрались только на третий день к обеду. Водитель Миша, выгрузив нас у Васькиного домика и посмотрев из-под руки на солнце, быстро засобирался назад, даже не попив чай, а мы и не стали его отговаривать.

– Пусть едет, день ещё длинный, успеет засветло вернуться на стоянку, – сказал Васька.

– Если нигде по дороге не застрянет, – сказал Колька.

– Хорошо, что мы промоины лежнёвкой заложили, а лужи он объедет стороной, теперь то должен проехать, дорогу назад уже знает, – сказал Колька.

– Но если Урал сядет на мосты, то Мишке придётся идти пешком по тайге, куда будет ближе или к нам, или к геологам. Хорошо, что Мишка прихватил карабин с собой, всё веселее будет идти по дороге, тайга всё-таки, а не парк Джамбула.

– Улус состоял из сорока дворов рубленных из круглого леса. В центре посёлка находился магазин, разделённый на две половины, в одной половине продавались промышленные, а во второй продовольственные товары. Я обратил на это внимание, потому что нам нужно было кое-что прикупить в дорогу вплоть до иголок и ниток. А вот Васькин домик находился в конце посёлка и стоял самым крайним от стенки леса. Я сразу понял, что поселок строили не якуты, а приезжие строители, – это было видно по архитектуре домов.

– Этот поселок строила бригада гуцулов, для геологов, когда геологи искали здесь золото, – сразу же опередил мой вопрос Васька.

Да я и сам понял, что он был построен для геологов, а не для охотников.

В центре посёлка стояла пятидесяти метровая металлическая мачта с параболическими антеннами наверху. А сейчас, в настоящее время, за ненадобностью геологам, она видимо, использовалась как ретранслятор для военных. Я понял это, потому что в ограде два солдатика с голым торсом кололи дрова и складывали их в поленницу видимо на зиму. Васькин домик был небольшой, кухня и комната. В кухне около окна стоял стол, два стула, а третьей, вместо стула, стояла лиственничная чурка. В правом углу кухни стояла железная печка, обложенная от стены камнями. А в спальне, вдоль стен, стояло две односпальных кровати, а между ними деревянные нары. Я обратил внимание на то, что в домике постоянно никто не жил. Васька больше не женился. Видимо, он бывал здесь набегами и, скорее всего с Колькой, потому что на кроватях валялись два старых, не первой свежести спальника.

Уставшие, но довольные тем, что наконец-то мы добрались до дома, мы присели на нары. С непривычки, от усталости, все тело ныло, а ноги гудели как чугунные. Немного отдохнув, Васька встал с нар.

– Ну что, мужики, времени мало, смеркается сейчас уже рано, однако не лето уже. Я пойду договариваться на счет оленей к соседу. А ты, Колька, дуй к охотоведу, договорись с ним на счет карабинов и патронов к ним, и скажи ему, что Иванович свой человек и я за него ручаюсь своей головой, пусть выдаст оружие и на него, в тайгу идём, однако, а не по парку гулять. Ну, а ты, Иванович, не в обиду будет сказано, займись уж домиком.

– Да ты что, – возмутился Колька! – надо бы отдохнуть день-два, время то ещё есть.

– Мы и так за эти дни вымотались как собаки, – сказал возмущённо он.

– Там отдохнем, – сказал Васька.

– Там отдохнёшь, пожалуй! Там тебе медведи как раз дадут отдохнуть, особенно ночью, – сказал раздражённо Колька.

– Я что первый раз в тайгу иду, – ворчал Колька.

Видимо палёная водка, особенно последнего разлива, совсем добила Кольку.

– И ещё Иванович пожрать бы, что-то надо сварить, – сказал Васька.

– Из чего, из топора что ли? – проворчал обиженно Колька.

– Найдем из чего.

И Васька ушел. Колька немного посидел на кровати и, тихо ворча что-то себе под нос, тоже встал и ушёл. Я принялся за уборку. Собрав из-под стола посуду, которая стояла там не мытая видимо несколько недель, а то и больше и, прихватив с собой пачку стирального порошка «Трона», которая стояла тут же под столом. Я отправился на ручей, который бежал недалеко от Васькиного домика.