Больше Виктория Холл ничего не знала; она лишь добавила, что останки обнаружили под скалой вблизи побережья Тасманова моря.

Уильям был прав.

– Значит, машина разбилась и упала в океан.

– Вообще-то полиция другого мнения. Я говорила со старшим сержантом; в том месте нет дорог. Он предположил, что ваш племянник шел по краю скалы и упал.

– Шел за помощью?

– Простите, я не знаю.

– Да, конечно. Я просто рассуждаю вслух.

– Отчет коронера все прояснит, но понадобится время.

– А где его нашли?

– Минутку. – Она зашуршала документами. – Место вдали от цивилизации. Вот. Брюс-Бэй, ближайший населенный пункт в десяти километрах к югу.

– Я знаю Брюс-Бэй.

– Правда? – в голосе Виктории звучало сомнение; она думала, что Сюзанна ошиблась.

– Я много раз бывала на побережье Новой Зеландии. И в Брюс-Бэй в том числе, снимала там домик.

– Ясно. Значит, вы знаете больше, чем я, я даже никогда не слышала об этом месте.

– Кто его нашел?

– Не знаю, как его зовут, но если хотите, могу выяснить. Студент. Изучал колонию чаек.

Виктория Холл объяснила, что будет дальше. Новозеландский коронер должен провести расследование, издать отчет – нет, она не знает, сколько это займет. Да, разумеется, Сюзанна первой получит копию.

Сюзанна села за стол в гостиной и открыла папку на экране. Она хранила сканы всех документов и фотографий. Впрочем, Чемберлены фотографировались редко. У них было всего около десяти снимков, и то в основном школьные портреты детей; впрочем, имелось несколько удачных фотографий Мориса и Кэтрин, сделанных, когда они не видели.

Вот он, Морис. Последняя школьная фотография из школы Сент-Майклз, совсем старая, конца 1977 года. Через несколько месяцев семья уедет в Новую Зеландию. Морис сидел третьим справа в среднем ряду – мальчик с отчаянно серьезным лицом. Сюзанна попыталась вспомнить его в другой обстановке – за рождественским ужином или во время общего семейного отпуска в Эссексе. Столько времени прошло. Остались лишь воспоминания о воспоминаниях, эпизоды, о которых она думала столько раз, что никакую новую информацию выжать из них было просто невозможно.

В другой папке хранились сканы газетных заметок. Одно время об исчезновении Чемберленов трубили все газеты. В Великобритании шумиха быстро сошла на нет, но в Новой Зеландии об этой истории еще долго писали. Почти все заметки сопровождались одной и той же семейной фотографией – Сюзанне она никогда не нравилась. На ней Чемберлены позировали в фотостудии; лица у всех были стеклянные, застывшие, как у фигур в музее мадам Тюссо. Снимок сделали за три года до исчезновения. Дети тогда были совсем маленькие: Морису одиннадцать, Кэтрин девять, Томми – всего четыре. Эмма еще не родилась.

Почти в полночь она наконец выключила компьютер. Слишком быстро встала из-за стола, и у нее закружилась голова, пришлось ухватиться за стол для опоры. Снова закрыв глаза, она увидела перед собой лицо серьезного мальчика в среднем ряду. Тот уже не сидел, зажатый между одноклассниками с двух сторон, а стоял на краю высокого утеса. Сзади росли деревья. Мягкая земля на краю обрыва закрошилась под ногами; она представила, как он упал – внезапно, не успев понять, что случилось, и беспомощно размахивал руками в туманном воздухе.

Она открыла глаза, не досмотрев, как он ударился о скалы. Бедный Морис, что с тобой стало? Не включая свет, Сюзанна пошла спать.

4 апреля 1978 года

Морис и Томми сели под дерево всего в нескольких шагах от реки и завернулись в мокрое одеяло. Автомобильная фара почти погасла. Река грохотала, как проходящий поезд.

Из темноты вышла Кэтрин: