– В чем дело? – Лапин подозрительно посмотрел на особиста.
– Молодые люди, кажется, просили до первого метро?
Шумно и торопливо маленький табор выкатился из респектабельного салона на улицу, радуясь обретенной свободе.
– Могли и до второго довезти, не развалился бы ваш катафалк, – буркнул Эдгар, когда захлопнулась дверца.
Особист промолчал. Но через водительское зеркальце Банга получил ядовитый взгляд и почувствовал, что с этой минуты у него появился враг. Этот лысеющий человек с темно-карими рентгеновскими глазами не был похож ни на статного блондина Круминьша, ни на невзрачного, с небесно-голубыми глазами Лициса, и все же чем-то напоминал и того и другого. Нечто неуловимое соединяло их всех в одну сволочную породу. Эдгар опустил глаза и увидел забытый на сиденье улыбчивой девушкой маленький носовой платочек. Он растерянно приподнял кусочек цветастой материи, и на шикарный бархатный диван упали две смятые рублевки – те самые, что были у них на всех.
Глава 6
Лицис сосредоточенно изучал бумаги. Сейчас, в ярком утреннем свете он выглядел засохшим и болезненным службистом. Неестественно натянутая под глазами голубоватая кожа придавала лицу аскетическую отрешенность. Казалось, он совершенно забыл о человеке, сидевшем напротив него.
Артур понимал, конечно, что против него используется старый, как мир, прием методичного выматывания нервов, пытки неизвестностью – и старался держаться по мере сил спокойно. Однако после бессонной ночи ему это давалось с трудом. Нераскуренная сигарета, которую он крутил в пальцах, слегка подрагивала. Положив ее на стол, он резко спросил:
– Полагаю, вы уже глубоко изучили мое досье? Будьте любезны объяснить, что означает весь этот ночной детектив. На каком основании меня здесь держат?
– Оставим амбиции, Артур Янович. – Лицис встал, и Артур с удивлением обнаружил, что тот довольно высок ростом, когда не сутулится и говорит то, что думает. – Вы свои права знаете, да и посягать на них никто не собирается. Но знаете, как бывает… Авторитетный человек, депутат, прекрасный работник, ждет «Героя» на грудь, а получает десять лет с конфискацией. Все достижения оказываются липой… Я, конечно, не имел в виду вас. – Лицис встал у окна и скрестил на груди руки, ни на секунду не спуская с Артура цепких рентгеновских глаз. – Вы, безусловно, догадываетесь, что прокуратуру в первую очередь интересуют результаты последних проверок в вашем хозяйстве. Нам с вами предстоит очень серьезный разговор, и, я надеюсь, он будет откровенным.
Напряжение, терзавшее Артура всю минувшую ночь и наступившее утро, внезапно отхлынуло. Проверки, разбирательства – за последние месяцы он успел уже привыкнуть к ним.
– Ну что ж, откровенность – так откровенность, – устало выдохнул он, – но только взаимная. Согласны?
С неприязненным удивлением Лицис поднял брови, будто собираясь возразить, но Артур, не обращая на его мимику никакого внимания, продолжал:
– Скажите, чего вы в дуэте с Круминьшем от меня домогаетесь? Рассчитываете, что мне надоест нервотрепка и я тихо, как благоразумный человек, подам в отставку? Напрасно надеетесь! Тем более теперь, когда мне наконец удалось вывести хозяйство на достойный уровень. Плясать под дудку безграмотных постановлений и указаний тоже не заставите, – Артур старался уловить хоть какую-нибудь перемену в выражении лица следователя, но тот слушал с отсутствующим видом, словно председатель колхоза говорил на чужом языке. – У вас есть только одна возможность – скомпрометировать меня и снять с работы. Но учтите, сделать это будет вам непросто. За здорово живешь не собираюсь совать башку под нож вашей гильотины.