Шел уже который час в допросной. По крайней мере, Эндрю так казалось. В зеркале, которое было скорее окном, отражались они с молодым офицером. Он сидел напротив на таком же железном стуле, что и сам Эндрю. Офицер задавал один и тот же вопрос, будто желал услышать какой-то определенный ответ, но у Эндрю его не было.

– Мог ли Джером наложить на себя руки? Мог ли убить себя? Мог ли добровольно уйти из жизни?

Каждый раз формулировка звучала по-разному. Эндрю восхитился словарным запасом офицера Стюарта, завуалировавшего свои вопросы. Но ответ Эндрю был всегда одинаков:

– Я не знаю.

Эндрю не врал. Он действительно не знал, мог ли Джером убить себя. Эндрю считал, что друг не склонен к самоповреждению, не говоря уже о самоубийстве. Тут же вспомнилась фраза Джерома «Ты один держишь меня на этом свете». И последние слова, сказанные Джеромом. Вряд ли мелкая ссора могла сподвигнуть его к такому. Или все же могла?

В коридоре послышался какой-то шум. Офицер захлопнул папку и встал с места. Эндрю тоже хотел, но не знал, можно ли. Дверь распахнулась, и внутрь вошли родители. Итан тыкал пальцем в шерифа, а Эми шла к Эндрю. Тут он уже встал со стула и обнял мать.

Он не помнил, как его вывели из полицейского участка, но помнил гневные комментарии отца. Мать пыталась его успокоить. Заведя мотор, выехала с парковки.

Эндрю не слушал разговора родителей. Кажется, они что-то ему говорили, но он не мог вынырнуть из омута воспоминаний. Лицо друга, накрытое простыней. Изуродованные руки. От образа этих окровавленных отростков, будто выпиленных ржавой пилой, Эндрю вновь затошнило.

– Дрю! – Рука отца наконец коснулась его руки, лежащей на колене. Итан отстегнул ремень и вывернулся так, чтобы смотреть на сына. Мать наблюдала за ними через зеркало заднего вида, стараясь больше смотреть на дорогу. – Ты как? В норме?

– Да, пап.

Эндрю постарался улыбнуться, но после решил, что улыбаться было странно, поэтому поспешил отвести взгляд.