Больниц в городе три. Через час я выяснила, где именно находится Оля. Это было отделение травматологии. Лучше бы у неё просто болел живот…

Мне не нужно было объяснять, отчего у женщин и девочек после выходных вдруг появляются синяки, растяжения и переломы.

Слава богу, сейчас у меня отличный отчим – Эдуард, он с первого дня предложил называть его «папа Эдик». И мне это понравилось.

Папа Эдик не подвёл. Он вправду заменил мне отца. И мама это очень ценила…

Но до Эдика были другие «папы», и один из них вселял в меня просто животный ужас… Мамино предыдущее замужество было нашим общим кошмаром. Но о нём позже…

Сейчас, с высоты своих лет, я понимаю, что, вероятнее всего, именно наша с Эдиком доверительная привязанность друг к другу и сцементировала третий по счету брак моей мамы. Так что сейчас я была абсолютно нормальным, уверенным в жизни подростком.

У Оли ситуация была совсем иная, и я почувствовала некую близость с ней лишь потому, что отчасти понимала, через что она проходила дома.

В больницу к ней меня не пустили – уже темнело.

Домой в тот день я вернулась на подъёме, очень довольная собой – ведь намечалось благородное дело.

Я даже почти забыла про нашу вечную домашнюю «напряжёнку»: мои любимые взрослые, мама Лена и папа Эдик, жили в перманентном конфликте, и это была моя единственная печаль на тот период.

Как выглядели отношения мамы и Эдика? Попробуйте два магнита приблизить одинаковыми полюсами – примерно такая атмосфера царила сейчас у нас дома. И всё потому, что Эдик абсолютно не «монтировался» с понятием «заработки», он и деньги были абсолютно несовместимы.

Эдик постоянно встраивался в какие-то финансовые авантюры. В итоге на семью вместо обещанного благополучия сваливались новые кредиты и обязательства. Поэтому мама его частенько поругивала, и её можно понять. Впрочем, и об этом позже…

В те подростковые годы я целиком и полностью занимала сторону Эдика. Он, на мой взгляд, был замечательным человеком. Ну, к примеру, в тот день, когда я поделилась с ним своим планом относительно заболевшей одноклассницы, он тут же выгреб из карманов всё, что у него имелось.

– Нельзя же идти к больному с пустыми руками, – сказал он.

На следующий день на первой же перемене я стала агитировать ребят навестить Олю. Один такой жест доброй воли мог изменить её судьбу, да и для нас, пятнадцатилетних парней и девчонок, он был бы важен.

…Это сейчас я понимаю силу покаяния и прощения. Но тогда, разумеется, испытывала лишь сострадание, простое движение собственной души я не облекала в высокопарные фразы.

Несколько девчонок нехотя согласились скинуться на «передачку». Так что сумма, которую мне выделил Эдик, приросла примерно на половину.

На большой перемене я помчалась в ближайший магазин.

Пошарила глазами по витрине кондитерской и выбрала самую дорогую коробку шоколадных конфет. Ещё подумала: ведь наверняка Оля никогда подобных конфет не ела. Денег хватило и на килограммовую связку бананов – витамины!

Я вернулась в школу как на крыльях. Ещё один урок – и мы свободны! Вот Оля-то удивится…

Пакет с дорогой, во всех смыслах, передачкой лёг на подоконник. И тут же прозвенел звонок.

Алгебра мне давалась не очень легко, по своему складу я гуманитарий, то есть сначала на любое событие откликаюсь интуицией, а потом уж включаю логику.

Поэтому на том уроке мне было особенно сложно сосредоточиться над уравнениями.

Какие «икс» и какие «игрек»?! Всё затмила фантазия о том, как я приведу одноклассников в больницу и, может даже, после этого мы вместе пойдем на бесплатные качели-лодочки в городской парк, он с больницей рядом…