Ферида знала, что бабушка ждёт её за завтраком.

Как и каждое утро.

Она могла бы остаться в комнате, сказать, что нездоровится, попросить подать еду в постель, но это было бы слабостью. Она не могла позволить себе быть слабой.

Поэтому, когда час пробил девять, она спустилась по лестнице в столовую, ведя себя так, будто ничего не изменилось.

– Ты плохо спала, – сказала бабушка, едва взглянув на неё.

Ферида улыбнулась краем губ, беря чашку чая.

– А есть повод спать хорошо?

На мгновение в глазах старой женщины промелькнуло что-то похожее на предупреждение, но она тут же опустила взгляд в свою тарелку, поднося к губам ложку с йогуртом.

– Ты ведёшь себя так, словно это какой-то заговор, – сказала она ровным, спокойным голосом. – Хотя всё это ради твоего же блага.

Ферида отложила чашку.

– Моё благо, бабушка, – она чётко выделила это слово, – не может быть определено без моего участия.

– Ты слишком молода, чтобы понимать, что для тебя хорошо, а что нет.

– Разве? – она наклонила голову, внимательно разглядывая женщину напротив. – Вы ведь тоже были молоды когда-то. Вас тоже кто-то решил отдать замуж без вашего ведома?

В комнате на секунду повисла напряженная тишина.

Ферида почти ожидала, что бабушка разозлится, повысит голос, как это бывало раньше, но та лишь сделала небольшой вдох и вытерла уголок губ салфеткой.

– У тебя слишком острый язык, дитя, – мягко, но холодно произнесла она. – Иногда это опаснее любого кинжала.

Ферида выдержала её взгляд.

– Неужели?

– Возможно, когда-нибудь ты это поймёшь.

Бабушка отложила столовые приборы, сложила руки на коленях и посмотрела на внучку с той самой высокомерной сдержанностью, которая всегда сводила её с ума.

– Бал через два дня. Я хочу, чтобы ты была готова.

Ферида сжала пальцы на скатерти.

Два дня.

Всего два дня, прежде чем её мир закроется за ней, как железные ворота тюрьмы.

Она медленно вдохнула.

– Конечно, бабушка.

Она поднялась, не дожидаясь разрешения уйти, и вышла из столовой, чувствуя, как бешено стучит сердце.

Всё было ясно.

Она не могла ждать.

Она должна была действовать.

И если отец не приедет вовремя – ей придётся самой спасать себя.

После завтрака Ферида поднялась к себе, закрыв дверь так, чтобы никто не мог войти без её разрешения. Она прислонилась к дереву, чувствуя, как напряжение внутри нарастает, словно пружина, закрученная до предела.

Ей нужно было думать.

Время ускользало от неё, как песок сквозь пальцы. Ещё утром у неё было три дня, теперь – два. Два дня до бала, два дня до того момента, когда её судьба будет скреплена за одним из столиков в зале, с приглушённым светом свечей и бокалами игристого вина, с улыбками и рукопожатиями.

«Они считают, что я соглашусь.»

От этой мысли внутри всё сжалось.

Её мир всегда был золотой клеткой. Но до этого момента клетка хотя бы казалась ей просторной. Теперь же она почувствовала её прутья на своей коже.

Ферида сделала несколько шагов к окну, обхватила себя руками, пытаясь успокоиться.

Как она может вырваться?

Она не могла просто взять и сбежать – замок был охраняем, слуги следили за каждым её шагом, даже если не показывали этого. Да и куда она могла пойти?

«Париж.»

Мысль пришла внезапно, и Ферида замерла.

Париж.

Город, о котором она мечтала с детства. Город, о котором она читала в книгах и стихах. Город, куда она просила отца отправить её на учёбу, но каждый раз слышала в ответ одно и то же:

– Девушке не место одной в Париже.

Но что, если теперь – это её единственный шанс?

«Если отец не приедет…»

Эта мысль впервые пронзила её сознание так остро, что она резко выпрямилась.

Если он не приедет, если он уже принял решение, если он не собирается её спасать, значит, ей придётся спасать себя самой.