Она осталась одна.

Музыка уже звучала внизу, гости собирались в большом зале, и её ожидали.

Ферида сжала пальцы на подоле платья.

«Они не знают. Они ещё не знают, что я не позволю им выбрать за меня.»

Она расправила плечи.

Пора было выходить.

Лестница, ведущая в бальный зал, казалась бесконечной.

Ферида спускалась медленно, ощущая на себе десятки взглядов. Гости, собравшиеся внизу, повернули головы, мужчины замерли, женщины слегка наклонили головы, оценивая её наряд, её осанку, её походку.

Зал сиял в свете сотен свечей. По стенам рассыпались тени от высоких люстр, тонкий запах белых лилий смешивался с ароматами дорогих духов. Полированная поверхность пола отражала узоры росписи потолка, и в этом свете, в этом мягком, тёплом блеске, всё происходящее казалось постановкой.

Она знала, что это именно так.

Это пьеса.

В которой она – главная актриса.

– Прекрасна, – раздался глубокий голос отца, когда она ступила на последний мраморный ступень.

Он стоял прямо перед ней, высокий, выпрямленный, в идеальном темном мундире, на лацканах которого сверкали ордена. Человек, которого она видела всего несколько раз в год, теперь смотрел на неё так, будто он гордился.

Ферида посмотрела ему в глаза и ничего не ответила.

Он подал ей руку.

Их появление вызвало новый всплеск внимания, новый ропот среди гостей.

Ферида слышала слова, сказанные вполголоса, слышала, как мужчины обсуждали её красоту, как женщины шептались о возможных женихах.

Они рассматривали её так, словно она была лотом на аукционе.

– Позволь представить тебе виконта д’Арманьяка.

Ферида почувствовала, как внутри всё похолодело.

Отец подвёл её к высокому мужчине, который уже наклонил голову в лёгком поклоне. Он был одет с изысканной небрежностью, которая могла позволить себе только истинная парижская аристократия: безупречно скроенный черный фрак, легкий запах дорогого одеколона, волосы, аккуратно уложенные назад.

Но больше всего её задел его взгляд.

Холодный.

Оценивающий.

Он взял её руку, поднес к губам, не касаясь кожи, и произнёс:

– Очарован, мадемуазель.

Ферида заставила себя улыбнуться.

– Взаимно, виконт.

– Надеюсь, сегодняшний вечер окажется для вас незабываемым.

Он сказал это с лёгкой улыбкой, но в его тоне было что-то… странное.

Она не могла понять, было ли это обычной вежливостью или в этих словах крылось нечто большее.

– Уверена, он таким и будет, – ответила она, и на её лице всё ещё играла безупречная маска светской грации.

Музыка сменилась, и виконт протянул ей руку.

– Позволите танец?

Ферида вздохнула.

Она должна была принять.

Она знала, что на неё смотрят.

Поэтому вложила ладонь в его руку, позволив увести себя в центр зала.

Вальс начался мягко, словно первые снежинки, падающие с зимнего неба, словно едва уловимое дуновение ветерка в саду тёплым осенним вечером.

Но внутри неё бушевала буря.

Она чувствовала, как крепко виконт держит её за талию, как плавно ведёт её по залу, и каждый их шаг, каждый поворот был частью игры, которая уже была расписана до мелочей.

«Не сегодня.»

«Вы думаете, что контролируете меня.»

«Но это мой вечер.»

Её сердце билось ровно, её улыбка оставалась мягкой, но в глубине души она знала:

Всё, что они запланировали – разрушится.

Потому что этот бал не станет её началом.

Этот бал станет её побегом.

Музыка завораживала, закручивала их в вихре вальса, заставляя тела двигаться так, словно они были не людьми, а частицами одной общей мелодии. Но за внешним совершенством этого танца скрывалась напряжённость. Каждое движение, каждое прикосновение ладони виконта к её талии ощущалось как невидимая нить, которой он пытался привязать её к себе, подчинить, заставить признать его право вести её, как он вел бы любую другую женщину в этом зале.