– Давай! – скомандовал контрабандист, махнув рукой в сторону еды, и откинулся в кресле. – Тебе понадобятся силы.

По той же причине меня подкормил матрос, и все это не предвещало ничего хорошего. Но я не собиралась отвлекаться на расспросы. Просто села и принялась есть: рвала хлеб зубами, жадно запихивала в рот рыбу и бобы – да так, что становилось трудно дышать.

Рэндальф с минуту наблюдал за мной, скорчив гримасу отвращения, а затем вернулся к собственной тарелке. За его спиной в окне виднелся носовой фонарь таинственного судна, далекий, как сверкающая звезда, пойманная между ночным морем и облачным небом.

– А что там за корабль? Мерейский? С Мыса? – спросила я с набитым ртом. – Матросы говорят, вроде большой, может оказаться и военным.

Рэндальф покачал головой и потянулся к кружке, стоявшей на столе. В ней плескался очень крепкий чай с запахом рома.

– Нет. Хотели бы взять нас на абордаж, уже бы догнали. Ловят ветер по пути на запад. Обычное дело, особенно поздней осенью.

И тем не менее меня явно закармливали перед каким-то серьезным испытанием. Я набивала рот едой, не рискуя задать еще один вопрос. Наконец живот так раздуло, что он заболел. Я взяла кружку с водой и стала неторопливо пить, стараясь остаться в каюте подольше.

– А что насчет того пирата? – спросила я. – Джеймса Димери?

Рэндальф задумчиво цыкнул и нахмурился.

– Джеймс Димери не из тех, кто тратит время на добычу вроде тебя. Конечно, штормовики попадаются нечасто, но он не сунется в здешние воды, здесь хватает мерейцев и разбойников с Мыса. Не будет рисковать.

– Ананасы стоят этого риска?

Рэндальф бросил на меня взгляд:

– Прибыль стоит риска. Во время войны и зимы торговля особенно выгодна. Большинство торговцев и пиратов вроде Димери держатся в это время года поближе к побережью. Прячутся в деревнях и на стоянках. Я же – другое дело. Зимнее море только мое.

Это было громкое заявление, но правдивое: пираты действительно уходили на зимовку. В мире, где постоянно шла война и царил хаос, мелкие деревушки заключали сделки с пиратами ради защиты. И давали убежище – как самим пиратам, так и их семьям. В конце концов, как говаривал отец, пираты, по сути, были теми же моряками. Им просто не повезло и приходилось прятаться от Военно-морского флота.

Только самые удачливые пираты могли нападать на прибрежные деревни, разорять их и даже убивать жителей. Я подозревала, что Димери был как раз таким. Он числился в списке Ее Величества и при этом был достаточно богат, чтобы в открытую появляться у Каспиана. Трудно представить, как он зимует где-то в приморской деревушке, сидит в окружении полудюжины детишек рядом с довольной женой да чинит сети.

– Эй! Девчонка! – Рэндальф наклонился через стол и щелкнул пальцами у меня перед лицом.

Я вздрогнула и чуть было не ляпнула какую-то дерзость, но в последний момент сдержалась.

– Послушай, радость моя! – прорычал капитан. – Не боюсь я этих парусов. У них нет штормовика на борту – иначе им не пришлось бы ловить наш ветер. Делай свою работу, и мы прибудем в Десятину уже через три дня.

Вместо ответа я отхлебнула воды. Моих скудных знаний о мире, собранных из обрывков подслушанных разговоров, хватило, чтобы опознать в Десятине вольный порт к западу от Аэдина. Полностью название звучало чуть более романтично – Десятина морю. Вроде там даже была своя Пустошь с гистовыми деревьями.

Рэндальф продолжил:

– Мы загрузим столько шерсти, меха и табака, сколько выдержит этот корабль, а потом отправимся в теплые воды, как я и хотел, по южному проходу.

– Там вы возьмете ананасы и мы вернемся на север? – уточнила я. Еда тяжелым комом лежала в желудке, и мне становилось тревожнее.