Хватило одного часа, чтобы все на борту, включая меня, поняли, что я не имею ни малейшего представления о том, что делаю. Я тихонько напевала ветру, полагаясь только на удачу, но каждый раз, когда паруса надувались, меня начинал мучить голод.

Мимо прошел светловолосый матрос, грызя галету. Я уставилась на еду, а мои глаза, наверное, ярко блестели от голода. Я знала, что не должна пялиться на него, не должна привлекать внимание, но как же хотелось есть!

Когда он заметил мой взгляд, то обернулся, вытряхнул крошки из всклокоченной бороды и, прищурившись, посмотрел на меня. В руке у него оставалась половинка галеты. Такая хрустящая, немного подгоревшая и отчаянно манящая.

– Жрать охота, малышка? – спросил он.

Я перестала напевать, и ветер, вызванный мной, тут же стих. Паруса начали провисать, изменяя зыбкий рисунок теней на палубе. Дым из корабельных печей поплыл мимо нас. Я заставила себя отвести от матроса взгляд.

– Нет, – сказала я и снова начала напевать.

Он присел, и наши глаза оказались на одном уровне. Кончики его усов и бороды были покрыты инеем.

– Я бы мог позаботиться о том, чтобы тебя хорошо кормили, – задумчиво протянул он, отгрызая еще кусок галеты. Крошки посыпались на бороду, упали на палубу, и я чуть не зарыдала: сколько еды пропадает! Моряк ухмыльнулся и уставился на мои губы. – Приглядывал бы за тобой. И за тем, чтобы твой ротик не оставался без дела.

Над нами окончательно опали паруса, лишенные ветра.

– Ведьма! – крикнул рулевой.

Я не успела ответить, как со смотровой площадки на носу корабля раздался еще один крик:

– Паруса! Паруса на горизонте!

Матрос, стоявший передо мной, выпрямился и настороженно посмотрел на рулевого. На другой стороне палубы его товарищи сделали то же самое, и меня охватило тревожное чувство.

– Что за судно? – прокричал рулевой впередсмотрящему. – Какие цвета?

– Никаких, сэр, – последовал ответ.

Я уставилась в сторону загадочного корабля. Холодный ветер пробирал до костей.

– Что происходит? – спросила я у матроса с галетой в руках.

Тот все еще стоял надо мной, глядя в ту же сторону, что и впередсмотрящий. Всю его грубость и браваду как ветром сдуло.

– Судно без флага, значит, кто-то не хочет, чтобы его опознали. Если нам повезет, окажется торговцем, рискнувшим выйти напоследок под твой колдовской ветер. Если нет… Мерейцы? Королевский флот? Пираты? У нас тут врагов хватает.

Его взгляд скользнул по мне, на этот раз без издевки, отмечая круги под глазами и бледность. Он протянул мне остаток галеты, затем достал из кармана еще одну и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, пихнул мне ее в руки.

– Сохрани нам жизни, ведьма, – сказал он и побежал по палубе.

Другой корабль. Спасение. Это слово выплыло откуда-то из глубины сознания.

Я спрятала еду поглубже в карманы, на потом. Нельзя, чтобы кто-то заметил, что я ем, учитывая, что Рэндальф приказал морить меня голодом. И едва ли можно рассчитывать на спасение. Даже если судно принадлежит военному флоту, меня опять заставят служить уже на нем. То, что я окажусь на стороне закона, не значит, что со мной будут лучше обращаться. Мама рассказывала о службе пиратам и службе на флоте с одинаково пустым взглядом.

«Бывает судьба хуже смерти, Мэри».

В тот вечер Рэндальф вызвал меня в свою каюту. Я успела сгрызть галеты, но толку от этого было мало. Стоило мне увидеть заваленный едой стол, за которым сидел Рэндальф, как меня охватил отчаянный голод.

Буханка хлеба, рыба в миске, благоухавшая укропом и маслом, щедрая порция бобов – не самое аппетитное сочетание, на мой взгляд, но я была такой голодной, что съела бы просоленный башмак.