– А почта?

– Натбим в такую даль почту не носит.

– А доставка продуктов?

– Говорю вам, никого.

Вулстон снова взглянул в окно через ручей и мельничный пруд туда, где мирно стоял в солнечном свете Блэкторн-хаус.

– Вы… готовы? – спросил он и тут же пожалел о своем вопросе.

– Готов, и…

– Едва ли в этом возникнет необходимость, – перебил его Вулстон.

– Жду, – заключил Джозеф, похлопав себя по карману.

Вулстону не нравилось, как ведет себя с ним этот человек, однако Брук уверял его, что Джозеф знает деревню как свои пять пальцев и подходит для этой работы как никто другой. Сделает, что ему прикажут, без вопросов. Вулстон надеялся, что Брук прав. Сам он считал ошибкой доверять такому человеку, но выбирать не приходилось.

Он сунул руку в карман и протянул Джозефу простой хлопчатобумажный мешочек.

– Благодарствую, – сказал Джозеф и перевернул мешочек вверх дном.

– Там все, – отрезал Вулстон. – Та сумма, о которой мы условились.

– Лучше уж убедиться, сэр. Потом меньше неприятностей.

Вулстону пришлось смотреть, как Джозеф пересчитывает монеты одну за другой, прежде чем сунуть их в карман.

– Еще бы парочку сигарет для бодрости, найдется?

Вулстон поколебался, затем с едва скрываемым раздражением протянул Джозефу две сигареты.

– Вам велено сидеть здесь.

– Так за это вы с вашими коллегами мне и платите, правда?

Окончательно выведенный из себя Вулстон шагнул вперед.

– Не испортите дело, Джозеф. Это не игра. Только попробуйте, и я вам все кости переломаю. Ясно?

На лице Джозефа появилась медленная презрительная улыбка.

– Вы кое-что забыли, – сказал он, беря конверт и держа его перед носом Вулстона. – Сэр.

Джозеф слышал сердитые шаги доктора по узкой деревянной лестнице. Дождался, пока не стукнула задвижка двери внизу, а затем сделал кулаком непристойный жест.

Так его и напугал этот дохляк Вулстон! Да и те, что стоят за ним. Он сам от собственной тени шарахается. Джозеф таких много перевидел – тех, кто сам ручки боится запачкать. Столпы общества так называемые. Накланялся уже таким, как они, в городском суде. А как прижмет, так небось все к нему бегут, как миленькие. Все они на один манер, только поскреби.

Он откашлялся так, что изо рта разлетелись табачные крошки, вынул из-за уха одну из вулстоновских сигарет и закурил. Джозефа не волновало, с какой целью его наняли шпионить за тем опустившимся бедолагой и его дочерью. Его это не касается. Джозеф позвенел монетами в кармане. Денежки недурные, тут ничего не скажешь.

Он улыбнулся. Слушать – дело выгодное.

Джозеф выпустил в воздух кольцо дыма, ткнул в него пальцем, выпустил еще одно. Такое ремесло он себе выбрал – все замечать. Он знал, в котором часу приходит каждый день горничная Мэри Кристи, в котором часу идет обратно к скромному ряду домиков у насосной станции, где живет с вдовой матерью и младшими сестренками. Знал, что все они добросовестные прихожане церкви Святых Петра и Марии. Знал, что каждую субботу днем в конце переулка девушку поджидает Арчи Линтотт.

Гиффорда он знал в лицо – видел в «Бычьей голове». Мог бы сказать Вулстону, где этого человека чаще всего можно найти после полудня, между четырьмя и десятью, когда он сидит там, сгорбившись за столиком в углу. И ни к чему было бы устраивать слежку за домом. Но его никто не спрашивал. Так какой ему резон самому себя лишать легкого заработка?

До Джозефа, как и до всех прочих, доходили разные слухи о Блэкторн-хаус. О том, как несет оттуда гнилым мясом, если вдруг ветер не в ту сторону повернет. О мастерской, от пола до потолка забитой чучелами птиц и изъеденных молью лисиц, скелетами. Жуткими диковинками. Двуглавый котенок в стеклянной банке, украденный из какого-то музея на Брайтон-Уэй. Нерожденный ягненок, плавающий в спирту. А на прошлой неделе мальчишка Ридмана говорил, будто слышал какие-то странные звуки, доносившиеся из этого дома. Джозеф поморщился. Все знали: Дэйви Ридман каких только небылиц ни сочинит, лишь бы свою шкуру от порки спасти. Браконьерствовал на болотах, как пить дать.