— Господи! Как она? Маруся плачет?

— В принципе нормально, но повторюсь, в садике девочка оставаться не может.

— Я приеду. Уже бегу! — поорав в трубку, срываю с шеи долбанную бабочку, она словно душить начала.

Был бы моим директором Андрей Борисович, то без нареканий отпустил. Горин имел славу доброго и понимающего человека, но теперь, когда за штурвалом оказался Демид, с этим могут возникнуть проблемы.

Кстати, обслужить господ в состоянии и Семен.

Я все равно вынужденно шагаю к столику с Грозным.

— Демид Леонидович, можно вас? — деликатно отвлекаю его от разговора.

— Опоздала Рыбкина, — победоносно оглядывает с ног до головы. — Меня можно было лет пять назад, сейчас нет.

Пропускаю мимо ушей колкость. Не тот момент, чтобы спорить.

— Это срочно! — заявляю твердо, прозрачно давая понять, что совсем не до шуток.

Грозный недовольно морщится и все же поднимается из-за стола. Поравнявшись, еле ощутимо дотрагивается ладонью до моей спины и уводит в свободную часть зала.

— У меня чрезвычайные обстоятельства, пожалуйста, дайте отгул.

— Какие? — подозрительно сощуривается.

Я отлично знаю этот заинтересованный взгляд, перед которым врать бессмысленно.

Если Грозный так внимательно посмотрел, то стопроцентно готов кинуть все силы, чтобы докопаться до правды. Такое бывает очень редко.

Сегодня мне не повезло.

— Маруся заболела, — на выдохе признаюсь, и кажется, вместе со мной остановилось время.

— Серьезно?

Грозный желает продолжить допрос, но мне совершенно не до разговоров.

— Нет, понарошку, — шикаю я. — Мне позвонили из садика и сказали забрать дочь. У нее температура.

Демид замирает, прогоняя в голове поток мыслей известный только ему, задумчиво отводит взгляд в сторону, а через секунду опять впивается в меня холодными глазами цвета грозового неба.

И наконец, предстает передо мной в человеческом обличье.

— Если совсем плохо, могу подвезти.

— Эм…нет, здесь недалеко. Мне бы только отгул без увольнения. Больше ничего не нужно.

— Разумеется, иди Юль, — мужчина отступает в сторону, освобождая путь.

— Спасибо Демид, честное слово!

— А завтра тебя ждать?

— Не знаю… надеюсь, что Маруське станет лучше и я смогу приехать в отель.

Приложив ладонь к своей груди, чуть приклоняю голову, это получается на автомате, не потому, что я хочу выслужиться перед Грозным. Я реально ему благодарна.

Не теряя драгоценных минут, спешу в подсобку.

— Позвони мне вечером! — кричит вдогонку.

— Да, конечно, Демид Леонидович.

На самом деле я уже почти не слышу, что он говорит, все мои мысли заняты здоровьем дочери.

Не снимая формы, торопливо накидываю куртку, переобуваюсь в угги и хватаю сумку. Параллельно вызываю такси.

Из-за погодных условий номинантов подзаработать по удвоенному тарифу водителей днем с огнем не сыскать. Приложение на телефоне безрадостно мигает в поиске машины. В радиусе километра свободных нет.

На улице поднялся ветер, завывает густая метель, но кажется, что именно я главная буря. Плюнув на обленившихся таксистов, вылетаю прочь из отеля.

Сдвинув шапку на брови и накинув капюшон, бегу к остановке. Судя по толпе, набившейся в маленький павильончик от стужи, с общественным транспортом складывается та же беда.

Я держусь за место в отеле не только ради хорошей зарплаты хотя это главный фактор, но и из-за удобного расположения к садику Маруси.

Прогулочным шагом можно добраться за полчаса, а я бегу со всех ног по протоптанной дорожке. Как паровоз выпускаю клубы пара и, глотая снег, но холода не ощущаю, наоборот, внутри под одеждой будто разгорается пожар.

Маруська ходит в обычный муниципальный сад без изысков, но со своей атмосферой. С рисованными на стенах сказочными персонажами от не очень талантливого художника, ароматом запеканки по утрам и ковролином, прибитым гвоздями к лестнице, на который нельзя наступать ботинками.