Руки вибрируют не то от паники, не то от восторга, полностью захватившего тело. Я все-таки неосознанно опускаю взгляд ниже и напарываюсь на то, что вообще не должно быть объектом моего внимания.

Моментально бросает в еще больший жар, и вдруг возникает ощущение собственной неполноценности, раз я так внимательно и скрупулёзно изучаю собственного больного. Ненормальная же реакций, ЯНА! Очнись!

По щелчку поднимаю взгляд и впиваюсь в литую грудь, покрытую синяками и ссадинами, но от этого она не перестает быть…привлекательной. Ах еж ты матрешты! Ну, конечно, он накаченный, он ведь военный! Да еще и группа захвата, как я поняла.

По новостям, конечно, никто ничего не оглашал, но подобные травмы точно случатся только в подобных случаях. Я с братом пересмотрела столько сериалов на военную тематику, что хоть немного в этом понимаю.

—Привет, Кудрявое Облачко! — радостно улыбается Исаев, подходит ко мне и пытается взять из рук поднос. Его глаза искрят таким искренним восторгом, что мне даже неловко как-то.

Парень слишком рад меня видеть и точно не собирается этого скрывать, в то время как я…испытываю смешанные чувства.

Я тушуюсь, теряясь, и стараюсь очень-очень, лишь бы стереть с лица смущение и такой ненавистный сейчас румянец, а он точно уже разлился по щекам алой краской.

Уф. Богдан все делает медленно, и я понимаю, почему, но не смотреть на перекатывающиеся при этом мышцы не могу. Может нарочно, а может и нет он сейчас явно поигрывает ими, чем старается привлечь внимание, но я, напротив, смотрю ровно в треугольник «нос-глаза-лоб».

Что ж, он и правда очень быстро пришел в себя, и наверняка чувствует себя получше, чем пару дней назад, но вслед за странным восторгом от увиденной картины, я замечаю наконец-то следы хирургического вмешательства, отмечаю, как он тянет ногу, пусть и старается сделать непринужденный вид.

Я вижу все: и слегка проступившую испарину на лбу, и бледноватый цвет лица. Может он сильно хочет казаться здоровым, но это не так, и впереди еще неуклонно маячит неделя или две стационара. Может просто не хочет казаться слабым?

—Добрый день, — хрипло отвечаю, наблюдая, как парень ставит поднос и недовольно хмурится при виде всего этого набора. Знал бы ты, как я недовольна... И как мне страшно, что прямо тут разложусь на кафельном полу без сознания.

—Ян, а что это за экзекуция меня ждет? — по-детски обидчиво корчит физиономию, всматриваясь в меня взглядом побитой собаки.

—Смена повязки, обработка, — будничным тоном отвечаю, а у самой внутри разгорается настоящий лесной пожар из огненных ощущений и скачущего сердцебиения.

Я снова позволяю себе обратить внимание на ухоженное многочасовыми тренировками тело, и мой взгляд становится вопросительным. И это не уходит от внимания Исаева.

—А я тут сок разлил, пришлось раздеваться, — кошачья улыбка окрашивает лицо с проступающей щетиной. Затем Исаев садится, расставив ноги широко, показывая мне бугрящиеся бедра и икры. Я отворачиваюсь и начинаю глубоко дышать.

—Понятно, ну тогда вы ложитесь, я сейчас все приготовлю, и мы начнем, — чужим голосом прошу я, но по факту практически пищу. Богдан смотрит на меня, я это чувствую, но стараюсь игнорировать, ведь меня впереди ждет настоящая пытка, и хоть бы все прошло хорошо.

Я не вижу крови на хирургических пластырях, и это крайне хороший знак. Так я думаю, пока подхожу к тумбе, где стоит поднос. Дышу поверхностно, пока пальцы делают свое дело: вскрывают баночки, распаковывают новый пластырь, укладывают все в ряд к ряду.

—Кудрявое облачко, ты сегодня практически грозовая тучка, — Исаев шутит и поворачивает голову больше в мою сторону, а я замираю и прикусываю губу. Все внимание сейчас на том, что мне надо будет повернуться к нему, снять старую повязку, обработать и налепить новую.