– Не тяжело? – спросил он через несколько минут.

Что-то промычав в ответ, я прижала его крепче. Это маленько счастье – чувствовать его вес и просто принадлежать. Теплое дыхание щекотало шею. Мы лежали, остывая. Мог ли он знать, что подарил мне совершенно новые, недоступные прежде переживания? И что со мной впервые все было так… сильно и всеобъемлюще… Я боялась, что выпустив его сейчас, я потеряю его навсегда. Он откинулся на спину и по влажной коже побежали мурашки.

Когда он усмехнулся, я подняла голову.

– Что?

По освещенному уличным светом лицу расплывалась улыбка.

– Что? – спросила я настойчиво, тоже не сдерживая улыбки.

Он облизал губы и отвернул смеющееся лицо. Что такое? Говори, давай!

– Как я мог не замечать такое сокровище все эти годы?

– Говори, давай. Петир! – я легонько ударила его по плечу.

– Соседи уже полгода пытаются выселить меня из этого дома…

– Нет, молчи лучше!

– Если ты будешь кричать так каждый раз – им это удастся.

Я почувствовала, что краснею. Уткнувшись лбом ему в грудь, услышала быстрый стук сердца.

– Со мной впервые так.

– Хорошо.

Что значит «хорошо»? Я приподнялась на локтях, чтобы посмотреть ему в глаза. Ты доволен собой, Петир? Я достаточно хорошо тебя знаю. И это «хорошо» звучит совсем не хорошо…

Я не хочу быть одной из них. С ходу я могла перечислить лишь тех девчонок, кого я знала по нашему курсу. И все они были влюблены в тебя по уши. Ты не видел их слез и зеленых лиц. Я видела. И усмехалась…

Мгновенно страх овладел мной так явно, что по коже побежали мурашки. Обвив его руками и ногами, я прижалась теснее.

– Дайан?

– Прикрой окно…

Когда я открыла глаза, в окно светило солнце. Петира рядом не было, снизу слышался шум воды и странный аромат. Я осмотрелась. Такая маленькая комнатка, почти как в школе при резиденции в Турхеме. Мне почему-то казалось, что в Зальцестере дома намного больше, чем наш с мамой. А оказывается, здесь так тесно. Кроме большой кровати, шкафа и письменного стола с одним стулом, здесь ничего и не поместилось бы. В углу возвышались стопки книг. На столе тоже лежали книги, какие-то магические безделушки. Странно, что ночью эта комната показалась мне захламленной. Возможно, тени сыграли со мной шутку. Или же Петир успел что-то убрать с утра?

Одевшись, я спустилась вниз.

– Доброе утро, – улыбнулся Петир, мгновенно оборачиваясь. – Держи. Больше у меня ничего нет.

Он передал мне дымящуюся чашку. Приняв ее, я обернулась и указала большим пальцем за спину. Петир прикоснулся к застежке платья и прижался к спине.

– Мне надо к императору, – прошептала я и почувствовала, как стягивается на спине платье.

Глаза предательски наполнились слезами, горло сдавило. Я не хотела даже думать о том, что эта ночь была случайностью и больше никогда не повториться.

– Найдешь дорогу? – спросил Петир, застегнув платье.

Я кивнула.

– Хорошо.

Отойдя к столику, он налил себе незнакомый ароматный напиток. Я сглотнула колючий ком в горле и попыталась отпить из чашки, но было слишком горячо.

– Я провожу тебя до портала, а потом буду дома. Когда освободишься, пообедаем. Надеюсь, не заблудишься.

Я онемела. Видимо, на лице отразилось изумление и испуг. Петир вскинул брови, сбитый с толку моей неоднозначной реакцией.

– Ты опоздаешь на свидание с императором, если продолжишь так стоять. Я бы, на твоем месте, зашел домой переодеться. Пей и пошли.

Я послушно хлебнула из чашки. Гадость какая-то горькая. Что это?! Я поморщилась. Петир же засмеялся:

– Все ясно…

Через десять минут мы вышли к центральной площади. Когда Петир уверенно направился прямо к порталу, собираясь миновать очередь, я запротестовала: