– Да, это добрая мысль! Я женюсь на ней! – произнёс он вслух. –

Сделаю всё, чтобы женитьба состоялась. Только она может спасти Великое Княжество Литовское. Он опять бросил свой взгляд на фигурку, стоящую на камине. Возьму в жёны дочь Ивана III. Как мне эта мысль раньше не пришла в голову? Я спасу своё государство, породнившись с ним. А любовь? – задал он себе вопрос. – Любить хочется, и быть любимым. К сожалению, не для меня это. Такие люди, как я, не женятся по любви, для нас это роскошь почти недоступная, мы уже при рождении своём – собственность государства.

Александр повеселел. Пришло решение. Мир уже не казался таким мрачным и безысходным. Он распахнул окно и с удовольствием подставил лицо под ласковые лучи заходящего солнца.

– Эта печальная весть о неудачных стычках с воинами царя Ивана вывела меня из равновесия, испортила мне много крови, но, в конце концов, всё можно решить дипломатическим путём. Я пошлю послов к царю Ивану, буду просить в жёны его дочь, старшую дочь Алёну. Кажется, так мне называли её имя.

Почти год вынашивал эту идею о женитьбе Александр, ведь желания породниться с Московией не было, но была необходимость, да и здравая мысль подталкивала к такому действию. Советуясь с королём Польши, старшим братом своим, получил одобрение.

В новом тысяча четыреста девяносто четвёртом году января семнадцатого прибыли послы Александровы в Москву на поклон, бить челом о заключении вечного мира и о скреплении его брачным договором литовского великого князя Александра с царевной Московской Еленой Ивановной, дочерью государя всея Руси.

Членами этого литовского посольства были: пан Войтех Клочко-хорунжий и наместник Утенский, два великих посла пан Пётр Монтигердович-воевода Прокский, и пан Станислав Гезгайло-староста Жмудьский, да писарь посольства литовского Фёдор Григорьев.

Иван Васильевич решил встретить послов особо торжественно. Осуществил он уже свою мечту и мечту сына своего покойного Ивана. Построил-таки хоромы великолепные каменные для особых торжеств. Принял гостей посольских в Грановитой палате января девятнадцатого. Собралась там вся московская знать. Знатные бояре одеты были в богатые собольи шубы, стража государя в золочёных доспехах стояла вдоль стен у государева трона, сверкая самоцветами на дорогих ножках сабель и кинжалов.

– Будьте здравы, ясновельможные паны! – приветствовал послов дьяк зычным голосом.

При этом приветствии, так было предписано, стража выхватила с лязгом из ножен сабли и с таким же звуком разом задвинула их в ножны. Получилось очень торжественно и эффектно. Заиграли медные трубы, в палату вошёл государь с внуком, сыном Василием и со свитой бояр.

Такой торжественный приём произвёл на послов впечатление, это заметили все присутствующие. Государь был явно доволен таким эффектом. Послы, по польскому обычаю, опустились на одно колено перед русским государем. Они передали верительные грамоты великого князя литовского.

– Великий князь Александр говорит, – произнёс один из послов:

«Если ты хочешь доброго пожитья, то и мы хотим с тобой житья и любви и оставить в силе тот договор, который отец твой ещё подписал с моим отцом. И какие города тогда принадлежали Литве – остались бы за Литвою, а какие города принадлежали твоему деду и твоему отцу – остались бы ныне за Москвой. А ежели так будет, то рука врага на нас не поднимется, и кровь христианская не будет литься, а будет меж нами – дружба и доброе пожитье и вечная приязнь».

После всех официальных церемоний Иван Васильевич поднялся со своего трона, пригласил послов в трапезную на обед и обещал ответ дать послам через три дня.