Он вздрагивает. Я вижу, как на его лице мелькает тень растерянности.

– И нет, – продолжаю я, – это не потому что ты этого хотел. Это потому что я не хочу больше видеть тебя. Месяцами ты унижал меня, калечил словами, толкал в грязь перед всеми. Ты сделал мне больно. И теперь, наконец, я говорю это вслух: я ненавижу тебя, Дартагнан Хантер.

Он будто застывает, его тело напряжено, как струна, готовая порваться.

– Не смей больше прикасаться ко мне. Ты отнял у меня дружбу. Ты отнял у меня спокойствие. Но я отнимаю у тебя то, чем ты кичился всё это время. Клеймо. Роль хищника.

Я делаю шаг вперёд, не отводя взгляда.

– С этого момента ты не хищник. Ты просто жалкий засранец, который смеётся в голос, когда девушка плачет.

Он замирает. Я вижу, как мои слова врезаются в него – раз за разом, как удары по стене, которую он годами строил вокруг своей жестокости. И как бы мне ни было больно, я знаю – этот вечер не просто конец учебного года. Это конец целой эпохи моей жизни. Конец боли, страха, зависимости от чужого мнения.

Я сдерживаю подступившие слёзы, разворачиваюсь и направляюсь обратно в дом. Мне нужно найти Кейко. Мне нужно уйти отсюда – не просто с вечеринки, а из этой главы жизни.

А Дарт остаётся стоять на месте, вросший в землю, как вкопанный. Его взгляд пуст и ошеломлён. Он перематывает в голове мои слова, наполненные отчаянием, смелостью и освобождением.

Победа не всегда в драке. Иногда, чтобы победить, нужно просто встать из-за стола и уйти. Сегодня проиграл он.

 Я проглатываю всё происходящее, натянув на лицо нейтральную маску. Подавив эмоции, я вхожу в зал, звонко цокая каблуками по холодному мрамору. Мой взгляд мечется по толпе в поисках Кейко – его нигде нет. А вместо него я встречаю десятки глаз, впившихся в меня с презрением и осуждением. Словно я сделала что-то ужасное, хотя сама не понимаю, за что.

 Мне это всё надоело. Я звоню Кейко раз, другой, третий – без ответа. Его номер недоступен. Паника подступает к горлу. Первой, кто приходит мне в голову, становится Арвен. Я не успеваю даже обдумать своё решение, как уже набираю её номер. Но и там – автоответчик.

 Я срываюсь. Топаю каблуком по полу, зло выдыхая. Вызвав такси, почти бегу к выходу, не желая больше оставаться ни на секунду в этом месте, полном фальши и сплетен.

 Такси довозит меня до дома. Я быстро оплачиваю поездку и выхожу, чувствуя, как разочарование сегодняшним вечером сжимает грудную клетку.

– Кейко не мог оставить меня одну там… Только не он… – почти шепчу себе под нос, в голосе проступает жалоба, почти скулёж.

 Я вставляю ключ в замочную скважину, делаю несколько оборотов, и дверь, наконец, щёлкает. Чтобы не разбудить маму громкими звуками, я снимаю обувь прямо в прихожей, осторожно ставлю туфли в сторону и на носочках пробираюсь в свою комнату. Захлопываю за собой дверь и с силой падаю на кровать, уткнувшись лицом в подушку.

 Сон настиг меня почти сразу. Я спала, не ощущая времени, не видя снов.

 Глаза открываются уже в полдень. Я по-прежнему в вчерашнем платье, которое теперь кажется тяжёлым, почти липким к телу. Закидываю руки на лицо, прикрывая глаза. Внутри – усталость, больше моральная, чем физическая, но и тело не ощущается свежим. Я чувствую себя плохо. Грязно. Пусто.

 Сегодня – мой последний день в Чикаго. Завтра начинается новая жизнь во Флориде. Надо собирать вещи, но мне совершенно не хочется. После вчерашнего вечера – ни одного слова от Кейко, и это терзает меня. Не менее тревожит и то, что Арвен ушла с вечеринки, и тоже не подаёт признаков жизни.

 Я поднимаюсь с кровати, заставляя себя пройтись по утренним процедурам: умывание, зубы, душ. Тёплая вода немного успокаивает, словно смывает остатки вчерашнего вечера. Быстро надеваю что-то удобное и спускаюсь вниз по лестнице – в животе урчит, я ужасно голодна. Кажется, из-за этого тревога и тоска только усиливаются.