Я остаюсь одна в мрачном замкнутом пространстве. Тихонько присаживаюсь рядом с рюкзаком и поворачиваюсь к окну. Медленно вдыхаю и выдыхаю, наблюдая за частой сменой пейзажа. Время от времени моё отражение в окне меркнет, растворяясь во мгле, а по стенам расползаются огромные тени. Они так и норовят захватить меня в свой плен и не отпускать, пока не исчезнут силы. Свет от фонарей не загорается слишком долго, усиливая мои и без того яркие ощущения. Страх подкатывает к горлу, заполняя сердце тоской. Забирая с собой радужные воспоминания, тени оставляют неприглядную правду, припудренную огромным слоем вины. Они раздевают догола, заставляя погрузиться с головой в собственную агонию. От падения в бездну меня спасает луч света в проёме открывающейся двери.

– Я спросил у проводника о женских купе, – произносит незнакомец, включая прикроватный свет, – а у нас, оказывается, СВ. – Заметив моё испуганное выражение, он прерывает свою речь и, неспешно присаживаясь напротив, интересуется, – эй, с тобой всё нормально? – Мужская рука едва касается моей коленки, но этого достаточно, чтобы тьма отступила.

Вытерев рукавами кофты скопившуюся в уголках глаз влагу, поднимаю взгляд, растворяясь в голубой пучине умиротворения. Страх уступает место спокойствию. Я проживаю каждый свой новый вдох как первый. Свежий воздух неспешно наполняет мои лёгкие, заглушая пустоту внутри. Она кричит и рвётся наружу, но под давлением кислорода сжимается до микроскопических размеров. Но я то знаю, что в какой-нибудь момент она может взорвать всё вокруг. Слезы высыхают, позволяя видеть окружающий мир яснее и чётче. Я скольжу по лицу таинственного парня, пытаясь отыскать в нём хотя бы один изъян. Но не нахожу. Напротив, моё расфокусированное внимание привлекает влажная прядь волос, закрывающая частично обзор на его глаза. Я наблюдаю довольно долго за тем, как натягивается капелька воды на длинной чёлке, норовя соскользнуть на подбородок. – Ддда… Теперь, да, – заикаюсь я.

– Принести воды? – сглатывая скопившееся напряжение, интересуется попутчик.

– Не нужно, спасибо! Всё в порядке, – отвечаю, прячась обратно в раковину.

Пока я боролась с тенью, незнакомец успел переодеться и застелить постель. Предусмотрительно оставив включенным прикроватный свет на верхней полке, он распластался на своём спальном месте и, подтянувшись, повернулся лицом к стене, сосредоточившись на изучении книги. Мне же предстояло разобраться с постельным бельём. Минут десять я борюсь со встроенным механизмом превращения спинки в место для сна. Ровно столько же требуется мне, чтобы надеть пододеяльник на слишком широкое одеяло. Чуть меньше я застилаю простынь. Наволочка, к счастью, сдаётся без боя.

Устав от бесчисленных попыток закрепить концы простыни под матрац, решаю прилечь, прикрывая глаза. Мой же сосед, будто бы и не замечая моих отчаянных охов, сосредоточенно продолжает что-то читать. Должно быть интересно. Гораздо интереснее моих никудышных попыток, думаю я.

Через пять минут индивидуальный соседский свет гаснет, погружая нас обоих в полумрак. Я открываю глаза и устраиваюсь поудобнее. Сна ни в одном глазу. Уставившись в верхнюю полку, наблюдаю, как тени пробегают по кожаному покрытию, создавая при этом причудливые образы. Сейчас они не кажутся мне страшными, наоборот, напоминают постоянно прыгающих солнечных зайчиков.

Мой взгляд соскальзывает с полки и смещается левее, к зеркалу, в тот самый момент, когда голос со стороны едва слышно произносит:

– Ты спишь?

– Нет, – шепчу, вздрогнув от неожиданности.

В вагоне повисает тишина. Она давит на мысли и тело. Так молчат люди, которым хочется много сказать.