– Пойдём. Добро пожаловать в Навь.

На кухне у ведьмы было тепло. По стенам везде висели травы, большие пучки которых перемежались с гроздьями сушеных ягод, гирляндами шишек и вязанками сушёных грибов, среди коих угадывались и боровики, и условно съедобные мухоморы, и иные, совсем уж поганистого вида. Горьковато-медвяный дух всего этого лесного богатства лавиной врывался в голову и в нос, так что дышать приходилось едва-едва и казалось, будто стоит вдохнуть чуть поглубже, как взрывная волна мгновенно вынесет душу из тела, а тело из дома.

Я пила чай с тягучим цветочным медом, и легкий привкус малинового листа, входивший в меня с каждым новым глотком, расслаблял и успокаивал. Рука уже не болела. Ведьма промыла ее каким-то особым настоем и теперь степенно помешивала в кастрюльке тот самый противооборотневый отвар, который был мне так нужен. Травы для состава она взяла свои, брезгливо отложив мой мешочек под предлогом «бог вас знает, на каком гумне вы это все собирали». А вот чабрец попросила мой. Растёрла щепоть между ладонями, понюхала, восхищенно поцокала языком и поинтересовалась, где я взяла эту прелесть.

– На Ольхоне. Шаман дал. Тоже Геннадий, кстати… Алевтина вздохнула, выключила плиту, накрыла кастрюльку крышкой и грузно присела рядом со мной, подперев ладонью щеку…

– Немного настоится, потом тебе с собой налью. Вечером и потом ещё пять дней будешь компрессы делать. И полстакана выпить на ночь. Чего косоротишься? Да, невкусно, потерпишь. Можно как чай, с мёдом. Рука через неделю заживет. Если будет тошнить, смело беги в сортир, это нормально.

Я продолжала вопросительно смотреть ей в глаза. Ведьма вздохнула.

– На Гену ты не сердись. Говорила же, он смирный, только башку в полнолуние сносит. Нельзя им долго без свежей крови. А тут ночь, девка красивая, пахнет вкусно…

– Я не девка! – возмутилась я, – я взрослая умная женщина!

Алевтина широко улыбнулась:

– Согласна только с последним пунктом. Сколько тебе лет, девочка?

– Сорок шесть, – я едва не поперхнулась чаем, проглатывая «девочку».

– Всего 46 живых лет, – засмеялась ведьма. – Мне 174, Гене – 211, Арсению моему – 110, тоже молодой ещё, для оборотня. Ты ещё живешь свою человеческую жизнь. Но если ты маг, и, если хоть раз перешел Порог, Навь принимает тебя. И ты живешь дальше столько, сколько тебе отпущено в Нави.

– Навь – это нижний мир по верованиям славян, я знаю, – хмуро вставила я.

– Ничего ты не знаешь, девочка! – ведьма хлопнула ладонью по столу. – Ты знаешь лишь то, что можно прочесть в ваших книгах, то, что написано для людей. Навь – это не только нижний мир. Это другой мир, измерение, как любят говорить люди. Точнее другие миры. Это миры духов, миры, куда могут попадать колдуны, ведьмы, шаманы… И Навь продлевает нам жизнь после человеческого срока, а многих возвращает в дочеловеческое существование. И… это мир, откуда пришли и куда ушли наши предки, могучая и древняя цивилизация Севера.

– Ну ничего себе! Это ж следы Гипербореи, которую я ищу! Давно ищу…

– Потому и ищешь, что ты оттуда. Тебя зовет кровь.

– Чья кровь? – недонесенная до рта ложка мёда застыла у меня в руке.

– Чья? – ведьма с громким хлюпом захлопнула медовую банку. – Хватит с тебя! Пока. Не мне тебе это рассказывать.

– А кому? Кто мне все это расскажет?

– Кто надо. Тот, кто приходит к тебе во сне. Тот, кто ведет тебя почти с самого детства, и тот, рядом с которым сердце твоё начнёт биться чаще.

– Подождите, мне так много нужно узнать…

– Сказала – хватит, – Алевтина поднялась, взяла кастрюльку с отваром и начала быстро сливать его в пластиковую бутыль. – Вот твой настой, забирай, дома допьешь.