Но Маша даже представить не смогла, как можно убить собственного ребенка, пусть даже зачатого от козла. Несмотря на пьянки, отрывы в ночных клубах и недели безделья, в которых, по ее тогдашнему мнению, и состояла свобода, она любила жизнь. Ее будоражила собственная молодость. Открывая глаза, она всегда улыбалась новому дню, который будет только ее, а не чьим-то. И она не могла забрать это чувство у другого человека. Особенно у своей дочери или сына (Маша не знала тогда, кто родится). Даже минуты она не сомневалась, что родит.
Хорошо, что не знала, как это будет неимоверно трудно. Могла бы смалодушничать, и сейчас не было бы Даши. Слезы тут же заполнили уголки глаз от одной мысли, что такое могло случиться.
В тот же вечер она рассказала маме. Та обхватила голову руками и произнесла только: «Догулялась». Интонация была пугающе безразличной, будто продавщица на кассе в «Пятерочке» назвала сумму покупки. Потом они так и жили. Безучастная бабушка демонстративно не слышала ора малютки, не спрашивала, ела ли ее внучка и нуждается ли Маша в ее помощи. Если это было такое наказание, то непонятно, кто оказался наказан в итоге. Их отношения так и остались соседскими. Дашка, конечно, иногда заезжала к бабушке, но семейных застолий и разговоров по душам Маша рьяно избегала, как рекламных рассылок в своей электронной почте.
Неожиданно проявил себя Машин отец, хоть он и жил в своей новой семье уже лет десять и совсем не интересовался жизнью дочери до этого. Мама вечно твердила, что он экономит на алиментах, а как ей исполнилось восемнадцать, перестал давать денег совсем. Но как только папа узнал о внучке, то стал звать их к себе, сидел с Дашкой в выходные, чтобы Маша могла немного отдохнуть и заняться собой, подкидывал денег, еду и памперсы. Его помощь не была выдающейся, но позволила Маше выбираться из беспросветных будней и черной уверенности, что дальше все будет только хуже.
Именно в один из дней, когда Дашка оставалась с папой, она и встретила Никиту. С тех пор в жизни Марии все стало намного проще. Заплатила ли она за это? В семье каждый вносит посильный вклад.
Никита вечером, как обычно, смотрел сериал по телику.
– Досматривай и приходи. Я уже в спальню, – поцеловала она его в лоб.
Умылась, забралась под одеяло и устремилась к простой истории девушки, без закрученного сюжета, который сейчас должен быть у каждого сценария. Однако первая же строчка выбила ее из благостного состояния.
3 февраля
Алиса пропала!
Она не появлялась в институте со вторника. Мои звонки что в понедельник, что во вторник сбрасывала. Только эсэмэску прислала, что с ней все в порядке. Я, конечно, волновалась адски, но рассудила не лезть ей под кожу. Кто я Алисе по большому счету? С чего ей делиться со мной своими переживаниями? Только потому, что я оказалась один раз рядом, когда она была в шоке?
А сегодня ближе к вечеру позвонила вдруг ее мама, сказала, что мой телефон дали в институте, спросила, не видела ли я ее. Алиса дома не ночевала сегодня.
Блин, лишь бы она с собой ничего не сделала! Я, конечно, Алисе сразу позвонила, – может, боится телефон брать, а мне ответит. Но номер был недоступен. Написала эсэмэску. Но там и так висело несколько неотвеченных сообщений.
Что я только не передумала! Решилась позвонить Рокотову, ведь все с него началось. Может, он ее видел?
Тот ответил, что не видел ее с понедельника. Она ему не звонила и не писала. И ничего он про нее не знает. Мама Алисы ему уже звонила. Холодно так ответил. Струсил, предположила я.
Я думала весь вечер и поняла, что даже не представляю, чем могу помочь! Готова всем сердцем хоть на поиски пойти, хоть кровь сдать – только кликните! Но никто не зовет.